Обжалованию не подлежит

— Слушаюсь, товарищ подполковник! — вытянулся Халов. Он с быстротой фокусника проделал необходимые манипуляции и снова вытянулся перед Агановым.

Аганов взглянул на часы.

— Теперь в Управление милиции... Хотя постой. Сначала произведем обыск на квартире. Дело не терпит отлагательств.

До обыска не дошло. Доро́гой Халов подсел к Горицу и предложил уладить дело без шума... договорились за тридцать тысяч.

— Деньги нужны немедленно, — потребовал Халов.

Гориц сдержал свое слово, не обманули и «работники ОБХСС» — они отпустили машину с «левым сиропом» и больше не тревожили расхитителя.

— Что вы еще можете сообщить? — поинтересовался Джаббаров.

— Нужно ли? — устало закрыл глаза Семенов-Гроссман.

— Нужно!

— У меня очень болит голова. Перенервничал.

— Понимаю, — сказал Джаббаров. — Я пока не буду утомлять вас, дайте только мне маленькую справку: как фамилия Рыжевского?

— Гринберг.

— Какая роль была отведена ему в ваших «операциях»?

— Он не состоит в нашем клане. Это мой старый знакомый. Я однажды выручил его, теперь ему захотелось помочь мне. Во всяком случае, его не следует впутывать в это дело. Он в сущности неплохой человек. Думаю, что вам и без него хватит работы. Впрочем, как хотите. Я боюсь быть назойливым. Возможно, Аганов давал ему какие-нибудь поручения. Тайно от меня и от других членов клана.

— Аганов — ваш крестный отец, — сказал Прозоров.

— Выходит, так, — криво усмехнулся Семенов-Гроссман.

— У меня тоже есть один вопрос: имя-отчество Гринберга?

— Лев Маркович. — Семенов-Гроссман перевел взгляд с Прозорова на Джаббарова. — У вас, очевидно, нет его адреса?

— Нет, — ответил Джаббаров.

— Ново-Ташкентская, двадцать пять, квартира двенадцать.

— Спасибо.

— Я могу идти?

— Да.

Семенов-Гроссман медленно поднялся, постоял у стола, словно решал что-то очень важное, потом не спеша направился к двери, за которой ждал его милиционер.

22

— Ваше мнение?

Джаббаров не стал комментировать только что услышанное от Семенова-Гроссмана, ему хотелось, чтобы это сделали подчиненные, в первую очередь, Азимов.

— Надо встретиться с Гринбергом, — предложил Прозоров.

— Причем как можно скорее, — добавил Азимов.

— Что ж, я согласен, — сказал Джаббаров. — Поддерживаю также ваше желание, Тимур Назарович.

— Мое? — поразился Азимов. — Какое?

— Неужели я ошибся? По-моему, вы хотели поехать на Ново-Ташкентскую улицу?

— Да-да, — поспешно согласился Азимов.

— Возможно, я все-таки ошибся?

— Нет-нет, Касым Гулямович.

Азимов вышел из кабинета.

Прозоров спросил:

— Что прикажешь делать мне?

— Сам не знаешь? — спросил в свою очередь Джаббаров.

— Вообще-то знаю... Надо срочно доставить в отдел тех, на ком мошенники погрели руки. — Прозоров не совсем уверенно произнес последние слова, будто усомнился в чем-то.

Джаббаров поспешил на помощь:

— Ты имеешь в виду потерпевших?

— Я бы не назвал их потерпевшими. Они скорее всего преступники.

— Может быть... Кого возьмешь с собой?

— Если не возражаешь — Батраева и Савицкого.

— Пожалуйста. Кстати, будь осторожен. Расхитители могут оказаться опаснее самих вымогателей.

23

Гринберг-Рыжевский осторожно прошел в квартиру, запер дверь на замок, прислушался к звукам, доносившимся с улицы.

Кажется, за ним никто не следил. Дернул же его черт связываться с этими проходимцами! Нужно было срочно что-то решать.

В комнатах стояла глубокая тишина. Гринберг-Рыжевский остановился посредине гостиной, посмотрел вокруг невидящими глазами.

Надо было действовать немедленно. Милиция могла нагрянуть с минуты на минуту. Хорошо еще, что никого не было дома — жена с детьми гостила в Одессе у родных, мать уехала к сестре в Киев. Они помешали бы ему осуществить план.

Собственно, о каком плане он думал? У него пока не было в голове ни одной подходящей мысли. Аганов и его дружки, наверное, все сделали, чтобы обелить себя.

У Гринберга-Рыжевского закололо в боку. Он тяжело опустился на стул.

Глупо было надеяться на честность этой компании, особенно на Аганова. Он шел на все и не отступал, пока не добивался своего.

Боль в боку усилилась. Стало труднее дышать. Гринберг-Рыжевский откинулся на спинку стула. Затем вскочил и заметался по квартире.

Минут через пять в коридоре раздался звонок. Звонок подействовал на Гринберга-Рыжевского, как электрический разряд.

Милиция? Конечно, милиция! Больше некому прийти в это время. Что же делать? Уйти через окно? Высоко. Рискнуть?

Гринберг-Рыжевский кинулся к окну, распахнул ставни, выглянул на улицу и, увидев на противоположной стороне мужчину в военной форме, отпрянул назад.

Всё. Конец.

Из-за двери послышался женский голос:

— Гринберг, откройте!

«Кто это? Софочка? Как она очутилась здесь? Наверное, прислал отец? Что ему нужно? Прислал объясниться? Глупо!»

— Гринберг, вы слышите? Откройте! Это я — Софа! Софа Соломина, слышите? Мне нужно поговорить с вами. Это в ваших интересах. Слышите, Гринберг?

Он снова приблизился к окну: мужчины в военной форме не было. Это немного успокоило его. По-видимому, за ним не следят. Софочку, возможно, в самом деле прислал отец с добрыми намерениями.

Гринберг-Рыжевский отпрянул от окна, вышел в коридор, открыл дверь, натянуто улыбнулся: