Очаг

– Ой, Кумуш, это ты? – удивлённо воскликнула Огулджума, не узнав ту, поскольку она была без борука.

– Ну, да, без борука нас трудно узнать, – ответила женщина, смутившись от того, что сидит без женского головного убора, и немного покраснела.

Кумуш была соседкой Огулджумы по вагону, её семья разместилась рядом с ними. За эти дни женщины успели познакомиться друг с другом и даже сблизиться, по-соседски помогая друг другу. Огулджума уложила Рахмангулы на землю, наполнила ладони водой и с огромным удовольствием напилась свежей родниковой воды, затем в ладони поднесла воду ко рту Рахмангулы и его тоже напоила.

Вода в ручье, протекающем возле железной дороги, была прохладной и вкусной. Огулджума решила выполоскать пелёнки Рахмангулы и прошла немного дальше от сидящих. В одной руке у неё был сын, в другой – узелок с вещами. Подумала, что обычно поезд стоит довольно долго, и всё же она желала, чтобы он задержался подольше, пока она не переделает все свои дела.

Видя, что подошедшая к воде женщина с ребёнком остановилась на берегу, боясь, как бы не поскользнуться и не упасть в воду вместе с малышом, одна из шустрых девчонок, что стояла в воде, протянув руки к Рахмангулы, предложила Огулджуме свою помощь:

– Гелнедже, дайте сюда, я подержу ребёночка!

– Спасибо тебе, доченька, за помощь! – передав Рахмангулы в руки девочки, Огулджума опустилась на корточки. Игры этих весёлых девочек напомнили Огулджуме оставленных дома её собственных дочерей Огулбике и Акджагуль, по которым она всё время тосковала.

Огулджума не делилась с мужем своим переживаниями, не говорила ему о том, что поначалу радовалась, что девочки остались дома и не будут мучиться, как они, но когда увидела, что другие везут с собой дочерей, ровесниц Акджагуль и Огулбике, подумала: «Наверно, зря мы оставили дочек дома, побоялись за них, не хотели подвергать испытаниям. А ведь если бы взяли с собой, были бы на глазах, вон с такими же девочками сдружились бы».

Горькие воспоминания снова отозвались болью в сердце. Перед мысленным взором Огулджума постоянно находились дочери, она видела, как они причёсываются, как ссорятся, как помогают бабушке с дедушкой…

Получив разрешение выйти из вагона, люди сразу же ринулись к воде. Все жадно пили воду, кто, зачерпывая её ладонью, кто просто ложился на берег ручья и припадал губами к воде, а кто набирал в пиалы. Напившись, начинали умываться. Толпа сейчас напоминала чем-то напуганных беженцев. И вот уже появился запах дыма. Это Гуллы эмин вместе с Сейитмыратом ага, вдоволь напившись сырой воды, решили вскипятить воду для чая. А почему бы и нет, когда рядом протекает такой замечательный ручей?! Каждый раз, сойдя с поезда, они находят воду, а потом идут собирать валежник, чтобы развести костёр и согреть воду для чая. На этот раз старики устроились у подножия небольшого пригорка, уселись, опираясь спинами на его склоны.

Мысли о том, как сложится их дальнейшая судьба, никогда не покидали ссыльных. Почему случилось то, что не должно было случиться, почему они вынуждены терпеть разлуку с близкими и родными? Село и привычная прежде жизнь сейчас казалась им утраченным счастьем. О чём бы они ни говорили, разговор невольно снова переходил на размышления о судьбе.

Начатый за чаем разговор, время от времени покачивая головой, поддерживал Сейитмырат ага. Вот и сейчас их беседа снова вертелась вокруг возникших в их жизни проблем и связанных с ними забот.

Сейитмырат ага вдруг спросил:

– Гуллы эмин, неужели нам теперь не осталось ничего другого, как стадом блеющих баранов двигаться туда, куда нас гонят?

Гуллы эмин, привыкший к тому, что его считали способным находить выход из любых ситуаций, понял, что Сейитмырт ага просит у него совета, как бы говоря: «Ты же всегда умел находить выход, почему сейчас ничего не предпринимаешь?».

– Честно говоря, ровесник, мне в голову не приходит никакого иного выхода, кроме как положиться на волю Аллаха!

– Неужели те, кто зовётся Атабаевым, Айтаковым, ничего не видят? Ведь в стране туркмен не останется, они как джины по свету разлетятся. С приходом большевиков часть разбитого народа бежала за границу, другая часть была вынуждена скрываться в песках. Им потом припечатали клеймо басмачей. Ну а мы вдруг стали кулаками, и теперь везут нас на край света. Или, может, они хотят истребить весь род туркменский?!

– Недирбая я близко не знаю, но Гайгысыз вроде бы приличный человек. С ним я немного знаком. Как-то при встрече Гурбанмырат сердар – Джунейит Хан сказал о нем: «В ваших краях, туркмен, есть один хороший вожак». Да я и сам как-то раз был собеседником Атабаева, когда он гостил у Акынияз бая.

– Но если вы знакомы, почему он не защитит вас?

– Значит, не может. Хотя русские и выделяют кое-кого из наших, называют большевиками, но, видно, не очень-то и доверяют.

Сейитмырат ага согласился с собеседником, сказав, что такие мысли посещали и его.

– Видно, когда им надо, наших сразу причисляют к чужакам, поэтому они остаются в стороне.