Очарованная душа

Похвалы, которые Сильвия расточала Аннете, сблизили её с Туллио. Они вдвоём восхищались ею. Итальянец был бесспорно влюблён в Аннету. Сильвия сияла и, сверкая глазами, всё больше входила в роль. Она искусно расхваливала Аннету и не менее искусно вооружилась всеми своими чарами: они были пущены в ход, и их уже нельзя было остановить. Напрасно она их уговаривала:

«Теперь угомонимся. Довольно. Слишком далеко зашли…»

Они ничего не слышали, оставалось одно: предоставить им свободу действия… Это было презабавно! И, конечно, этот болван тотчас воспламенился. До чего же глупы мужчины! Он воображал, что с ним любезны из-за его прекрасных глаз… Правда, глаза у него были прекрасные… Как же он теперь поступит? Рыбёшка мечется между двумя крючками. Уж не хочет ли он проглотить обеих сразу? На что он решится? «А ну, приятель, выбирай!»

Она ничего не делала, чтобы облегчить ему выбор, она стушёвывалась перед Аннетой. Аннета — перед ней. Но Аннета инстинктивно удвоила усилия, чтобы затмить Сильвию. Сёстры нежно любили друг друга. Сильвия гордилась, что Аннету расхваливают, Аннета гордилась тем, какое впечатление производит Сильвия. Они советовались друг с другом. Следили, чтобы у каждой был туалет к лицу. Умело, по контрасту, выделяли лучшее во внешности друг друга. На вечерах в гостинице привлекали всеобщие взоры. Но эти взоры невольно разжигали соперничество между ними. И хоть они запрещали себе это, но во время танцев одна сестра невольно оценивала успех, которым пользовалась другая. Особенно у того, кто, право, занимал их мысли теперь гораздо больше, чем им хотелось… Он стал занимать их мысли гораздо больше с тех пор, как сам перестал понимать, которая же больше занимает его мысли. У Аннеты портилось настроение, когда она видела, как Туллио увивается вокруг сестры. Обе прекрасно танцевали, каждая в своём стиле. Аннета старалась утвердить своё превосходство. И, конечно, танцевала лучше — на взгляд знатоков. Но Сильвия держалась непринуждённей, танцевала с большим увлечением, а когда она поняла намерение Аннеты, то стала просто неотразимой. И Туллио не устоял. Аннета увидела, что покинута, и ей было больно. В одну прекрасную летнюю ночь Туллио протанцевал несколько раз подряд с Сильвией, а потом оба вышли, болтая и смеясь. Аннета не владела собой. Она тоже вышла из зала. Она не решилась пойти следом за ними и попыталась разглядеть их из застеклённой галереи, выходившей в сад; и она увидела их; увидела, что они идут по аллее, прижавшись друг к другу, что они целуются.

Но это не так огорчило её, как то, что случилось потом. Аннета поднялась в свою комнату и села, не зажигая света; внезапно к ней вбежала радостная Сильвия, разахалась, увидев, что сестра сидит одна в потёмках, принялась гладить ей руки, чмокать в щёки; как всегда, наговорила уйму всяких милых пустяков; когда же Аннета, сказав, что ей пришлось уйти, потому что у неё вдруг началась мигрень, спросила сестру, как прошёл вечер и гуляла ли она с Туллио, Сильвия с невинным видом ответила, что не гуляла, что понятия не имеет, куда делся Туллио, что вообще Туллио уже ей надоел, к тому же она не любит слишком красивых мужчин, а он ещё и фатоват, да и смугловат… И она стала укладываться спать, напевая вальс.

Аннета не сомкнула глаз. Сильвия спала отлично. Она и не подозревала о буре, которую сама же вызвала. Аннета очутилась во власти демонов, сорвавшихся с цепи. Всё, что произошло, было катастрофой. Катастрофой вдвойне. Сильвия стала её соперницей. И Сильвия ей лгала. Любимая её Сильвия! Сильвия — радость её, надежда!.. Всё рухнуло. Она больше не может её любить… Не может любить? Но разве может, разве может она не любить её? О, как внедрилась в неё эта любовь, сильнее, чем она думала! Но разве можно любить то, что презираешь? Ах да, предательство Сильвии ещё не всё! Что-то ещё случилось… «Что-то ещё… ещё… Но что же это такое?» А! Тут замешан человек, которого Аннета не уважала, которого Аннета не любила и которого теперь любит. Любит? Нет! Которого хочет покорить. Гордость и ревность терзали её, требовали, чтобы она пленила его, чтобы вырвала из рук другой, а главное, чтобы не позволила той, другой, вырвать его из её рук… (Другая — вот чем стала Сильвия для Аннеты!)

И часа не спала Аннета в ту ночь. Простыни жгли кожу. А с соседней кровати доносилось лёгкое посапывание — там спали сном невинности.

Когда утром они очутились лицом к лицу, Сильвия сразу увидела, что всё изменилось, но она не поняла, что же произошло. Аннета, с кругами под глазами, бледная, суровая, надменная, но до странности похорошевшая (и похорошевшая и подурневшая — будто на призыв вдруг поднялись все затаённые её силы), Аннета, в броне гордости, холодная, враждебная, замкнутая, посмотрела на Сильвию, послушала, как та болтает, по обыкновению, о всяких пустяках, еле слышно поздоровалась и вышла из комнаты… Сильвия запнулась на полуслове и тоже вышла, не сводя глаз с Аннеты, спускавшейся по лестнице.