Очерки лондонских нравов (старая орфография)

Въ рождественскій сочельникъ бабушка бываетъ въ самомъ пріятномъ расположеніи духа. Въ теченіе цлаго дня она заставляетъ дтей очищать черносливъ, миндаль и тому подобное, — а когда все очищено, упрашиваетъ дядюшку Джоржа спуститься въ кухню, снять сюртукъ и заняться приготовленіемъ пуддинга. Дядюшка Джоржъ исполняетъ все приказанія бабушки съ веселымъ видомъ, возбуждаетъ шумный восторгъ въ маленькихъ дтяхъ и прислуг. Вечеръ заключается игрою въ жмурки: ддушка попадается первымъ, доставляя своимъ проворствомъ и ловкостью обильный источникъ къ шуткамъ всему собранію.

На другое утро престарлая чета съ огромнйшей свитой, состоящей изъ внучатъ, отправляется въ церковь, между тмъ какъ тетушка Джоржъ остается дома вытирать графины и наполнять судки, а дядюшка Джоржъ — разставлять бутылки въ столовой, откупоривать ихъ и мшаться не въ свои дда.

Съ возвращеніемъ изъ церкви къ завтраку ддушка вынимаетъ изъ кармана втку омелы и заставляетъ мальчиковъ подъ этой вткой цаловать своихъ маленькихъ кузинъ; это доставляетъ какъ мальчикамъ, такъ и ему величайшее удовольствіе, но раздражатъ понятія бабушки о приличіи. Чтобы поправить дло, ддушка наивно признался, что когда ему минуло тринадцать лтъ и три мсяца отъ роду, онъ самъ въ первый разъ поцаловалъ бабушку подъ вткой омелы; безъ всякаго сомннія, при этой откровенности вс дти хлопаютъ въ ладоши и смются отъ души; тетушка Джоржъ и дядюшка Джоржъ вторятъ дтямъ; бабушка перестаетъ хмуриться, смотритъ веселіе и съ ласковой улыбкой говоритъ, что ддушка всегда былъ повсой; смхъ дтей поднимается громче прежняго, а ддушка смется громче ихъ всхъ.

Но все эти ничто въ сравненіи съ удовольствіемъ, которое ожидаетъ имъ впереди, когда бабушка, въ высокомъ чепц и шолковомъ плать аспиднаго цвта, а ддушка — съ пышными манжетами и въ бломъ шейномъ платк, садятся въ гостиной по одну сторону камина, а дти и тетушка Джоржъ располагаются противъ нихъ и съ нетерпніемъ ждутъ дорогихъ гостей. Подъхала наемная карета; дядюшка Джоржъ глядитъ въ окно и восклицаетъ: «это Джонъ!».

Дти бросаются къ дверямъ и стремглавъ бгутъ по лстниц. Дядюшка Робертъ, тетушка Джэнъ, безцный малютка, и добрая няня, — словомъ сказать, цлая семья дядюшки Роберта поднимается по лстниц, среди шумныхъ криковъ: «душечка, милочка!», со стороны дтей, и безпрестанныхъ повтореній: «не ушибите ребенка» — со стороны няни. Ддушка беретъ къ себ на руки внучка, а бабушка цалуетъ свою дочь; и едва только затихнутъ громкіе восторги этой первой встрчи, какъ являются другіе дядюшки и тетушки, со множествомъ кузеновъ и кузинъ. Въ гостиной кром невнятнаго говора, непринужденнаго смха и веселья ничего больше, не слышно.

Среди минутной остановки разговора въ уличную дверь раздается робкія стукъ и возбуждаетъ общій вопросъ: «кто тамъ такой?» Двое дтей, стоявшихъ у окна, помщаютъ тихимъ голосовъ, что «это бдная тетушка Маргарита». Дядюшка Джоржъ выходитъ изъ комнаты, чтобы съ радушіемъ встртить новаго гостя. Бабушка принимаетъ серьёзный видъ, въ ней является особенная принужденность: Маргарита вышла замужъ за бднаго человка, безъ согласія своей матери, мало того, что бдность сдлалась ея удломъ и обратилась въ наказаніе за ея проступокъ, — она покинута сердечными друзьями и исключена изъ общества самыхъ близкихъ дорогихъ родственниковъ. Но наступили Святки, и, подъ благотворнымъ вліяніемъ ихъ, гнвъ, боровшійся въ теченіе года съ лучшими чувствами, долженъ растаять, какъ таетъ полу-образовавшійся ледъ подъ лучами утренняго солнца. Правда, родителю нетрудно въ порывахъ гнва произнесть угрозу на непослушное дитя; можно ли допустить развиться этому гнву до такой степени, чтобы въ минуты общей радости и веселья ршиться изгнать свою дочь изъ отцовскаго дома, въ которомъ она проводила подобные праздники въ теченіе многихъ лтъ, постепенно переходя изъ юности въ дйственный возрастъ и потомъ почти незамтно обращаясь въ прекрасную и умную женщину. Видъ справедливой строгости и холоднаго упрека, который бабушка принимаетъ на себя, страшить бдную преступницу; а когда сестра подводитъ ее, блдную и унылую — не отъ бдности, которую она могла перенести, но отъ сознанія въ пренебреженіи къ ней — холодный видъ бабушки становится невыносимъ. Наступаетъ минутное молчаніе; бдная дочь вдругъ вырывается отъ сестры и, рыдая, бросается на шею матери… Отецъ поспшно выступаетъ впередъ и хватаетъ руку ея мужа. Друзья окружаютъ ихъ съ выраженіемъ искренняго чувства и въ семейномъ кругу снова водворяется счастіе и pадость.