Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI—XVII вв

О том, что говорил патриарх, можно заключить по его грамоте, напи­санной в августе 1611 года. В то время под Москвою только что взяли верх казачьи вожделения, и Заруцкий почувствовал себя хозяином поло­жения. Близость его к Марине Мнишек, известная всем, подала повод к упорному слуху, что Заруцкий желает "на царство проклятого паньина Маринкина сына". Этому слуху поверил и Гермоген. Зная истинное поло­жение дел в таборах и очень хорошо понимая, какие беды московскому обществу может нанести торжество казачьей стороны под Москвою, он отнюдь не желал допустить образования казачьего правительства с во­ровским царем во главе. В те дни, именно около 5 августа, победа Я. Са- пеги над казаками освободила московские цитадели от полной осады и их население, польское и русское, могло свободно через устье Неглинной выходить из Кремля и входить в него. Этим воспользовались не одни осажденные, но и их враги - московские патриоты. Некоторые из них, "бесстрашные люди", проникли в Кремль к своему "учителю и новому проповеднику" патриарху Гермогену, и патриарх получил возможность передать им вместе с пастырским благословением свои взгляды и мысли. Он не только вел с ними устные беседы, но и дал одному из "бесстрашных людей" Роде Мосееву наспех составленную грамоту к нижегородскому "миру". Родя, не раз ходивший от нижегородцев к патриарху, бережно донес пастырскую грамоту в Нижний 25 августа 1611 года. Гермоген так поспешно писал свое послание, что даже не означил, в какой именно он город пишет: "Благословение архимандритом, - начинает он, перечисляя чины нижегородского населения, - и игуменом и протопопом и всему свя­тому собору и воеводам... и всему миру; от патриарха Ермогена... мир вам и прощение и разрешение; да писати бы вам из Нижнего..." Только по этим словам "из Нижнего" да по дальнейшим упоминаниям о Нижнем- Новгороде можно определить, кому назначал патриарх свою грамоту. Цель этой грамоты, как и устных речей Гермогена, сводилась к тому, чтобы показать земщине в настоящем свете поведение казаков. Указания на "воровство" казаков под Москвою шли по городам и раньше патриар­шей грамоты. Тотчас по смерти Ляпунова Казань, например, сослалась с Нижним и с другими городами в Понизовье о мерах осторожности против казачьих покушений. Между ними было решено жить в согласии; не ме­нять городской администрации, т.е. не принимать новых воевод от казачь­его правительства; не впускать в города и казаков; государя избрать "всея землею Российские державы"; "а будет казаки учнут выбирати на Мос­ковское государство государя по своему изволенью одни, не сослався со всею землею, и нам того государя на государство не хотети". Города, та­ким образом, сами остерегались совместных действий с казаками, и в этом отношении грамота патриарха не давала им ничего нового. Ново в ней было лишь то указание, что казаки, принимая Воренка, склонились к возобновлению самозванщины. Патриарх поручал нижегородцам писать в Казань, на Вологду, на Рязань "да и во все городы", чтобы оттуда посла­ли "в полки" под Москву увещания, "учительные грамоты" с запрещени­ем брать на царство Воренка. Гермоген желал, чтобы, сверх письменных увещаний нижегородцы послали в полки и по городам со словесными ре­чами тех самых "бесстрашных людей свияженина Родиона Мосеева да Ратмана Пахомова", которые не один раз прежде хаживали к самому пат­риарху "с советными челобитными". Эти люди должны были патриар­шим "словом" говорить в городах о посылке в полки увещательных гра­мот, а в полках "говорите бесстрашно, что проклятый (Воренок) отнюдь ненадобе". Шедшая от патриарха новость о Воренке, имея все гарантии достоверности, должна была оказать решающее влияние на настроение земщины в отношении казачества. Уклоняясь в старое "воровство", при­зывая к власти "Маринку" с ее сыном, казаки тем самым обращались в лютых врагов земщины, страшных особенно потому, что они в данную минуту обладали правительственной организацией. Волнение, овладев­шее патриархом, и та торопливость, с какою Гермоген призывал на борь­бу с казачьей затеей, показывали, что он придает очень важное значение внезапному отрождению самозванщины. Должнц была производить силь-

22 С.Ф. Платонов ное впечатление и та особенность письма патриарха, что в нем не было ни одного слова о поляках и короле, а все внимание земщины призывалось на казаков и Воренка. Патриарх указывал на них как бы на главного и опаснейшего врага223.

Нижний немедленно распространил грамоту Гермогена по другим го­родам, и города, послушно принимая патриаршее слово, давали друг другу обещание не признавать казачьего царя и "против его стояти единодуш­но". Там, где шли за патриархом, готовы были, стало быть, и на бой с ка­заками, почитая их за такого же врага, каким была овладевшая Моск­вою рать иноплеменников и изменников. Иного направления держалась братия Троицкого монастыря.