Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI—XVII вв

Большую роль в послереволюционной деятельности Платонова сы­грал образованный, благородный и симпатичный человек, как его ха­рактеризовал сам Сергей Федорович, - Д.Б.Рязанов, впоследствии неза­конно репрессированный и погибший. Тогда же он пригласил Платоно­ва работать с ним (с 1918 по 1923 г.) в Главном управлении архивным делом. С того же 1918 г. Платонов возглавил созданную еще в XIX в. Археографическую комиссию. Особенно интенсивными были 1925- 1928 гг., когда ему пришлось стать директором Библиотеки Академии наук и возглавить Пушкинский Дом.

В 20-е годы не прекращалась педагогическая и научная работа учено­го. Конечно, этот сюжет заслуживает специального рассмотрения. Здесь же мы можем только ограничиться самыми общими сведениями. В 20-е годы Платонов возглавлял ряд научных обществ, которые возникли еще до революции (как Общество любителей древней письменности (и ис­кусства)); был управляющим отделением русской и славянской археоло­гии в Русском археологическом обществе, председателем общества "Ста­рый Петербург", Общества друзей государственного заповедника "Пуш­кинский уголок" и т.д.⁴⁰ Наряду со статьями Платонов издает научно-по­пулярные книжки из серии "Образы прошлого" и др. Так, в 1921 г. вы­шла книга "Борис Годунов", на русском языке, пожалуй, единственное в то время отдельное издание, посвященное этой трагической фигуре сре­ди деятелей Смуты⁴¹ . Автор последовательно освещает выдвижение Го­дунова еще при Иване Грозном, показывает его выдающиеся способнос­ти, категорически снимает с него обвинение в организации "угличского дела" и смерти царевича Димитрия. Он считает, что сложившиеся об­стоятельства и болезнь Бориса оказались сильнее его. В результате он не стал родоначальником новой династии и погубил свою семью.

В связи с поездкой на Соловецкие острова, в Мурманск и Кемь Пла­тонов написал серию статей: "Был ли первоначально русский север кре­стьянским?; "Очерк Новгородской колонизации Севера"; "Низовская колонизация на Севере"; "Иноземцы на русском Севере в XVI-XVII вв.". Все это позже вошло в книжку "Прошлое русского Севера"⁴² , в которой особенно примечательной была глава "Строгановы, Ермак и Манга- зея", посвященная процессу освоения Сибири.

Вслед за тем вышла книжечка Платонова "Москва и Запад в XVI- XVII вв.", в которой он осветил проблему довольно ранних и всесторон­них связей России с западноевропейским миром⁴³ .

Однако тема Смуты никак не отпускала ученого: в 1923 г. он издал уже упомянутое выше краткое изложение своих "Очерков...", во мно­гом в новой редакции - книжку "Смутное время". Годом позже, в 1924 г., академик выборочно издал источники со списком литературы и пояснительным текстом под названием "Социальный кризис Смутного времени". В 1923 г. вышла книга "Иван Грозный" в которой С.Ф.Пла­тонов показал большое значение политики и вообще деятельности царя, отметив негативные для россиян последствия методов проведения опричнины. Завершая серию исторических портретов и работ о дальних отзвуках Смуты, историк опубликовал свою последнюю книгу "Петр Великий"⁴⁴ .

По-видимому, наиболее благополучными из послереволюционных лет для С.Ф.Платонова были 1923-1928 гг. В эти годы он много рабо­тал, трижды был за границей: в Париже и Берлине, общался с зарубеж­ными коллегами, одновременно возобновились его занятия в универси­тете и ежегодно издавались научно-популярные книги.

Однако, с разгулом "уклонов" в партии, сворачиванием НЭПа и началом коллективизации, ситуация в стране резко меняется. Началось "раскрестья­нивание деревни", искусственно раздувались темпы индустриализации. А вместе с тем в стране развернулся безудержный и беспрецедентный тер­рор, в том числе и в первую очередь против интеллигенции. Судьба С.Ф.Платонова осложнилась в 20-е годы, когда он стал объектом травли со стороны т. н. "школы М.Н.Покровского": его называли "классовый враг на историческом фронте", "антисоветчик и антимарксист". Это облегчило ОПТУ задачу провести т. н. "Академическое дело", наряду с шахтинским, "промпартии", во главе с Рамзиным, и арест аграрников во главе с Чаяновым и Кондратьевым. Видимо, все эти провокации разрабатывались одновремен­но и направлялись одной преступной рукой.

По упомянутому сфабрикованному ОГПУ "Академическому делу" бы­ло привлечено свыше ста человек, в том числе четыре академика: С.Ф.Платонов, Н.П.Лихачев, Е.В.Тарле, М.К.Любавский, т. е. цвет рос­сийской академической науки. Люди, за спиной которых остались сотни трудов и тысячи учеников. Идеологически это "дело" было подготовлено М.Н.Покровским и его т. н. "школой", разгромленной вслед за этим "де­лом" в середине 30-х годов. Отношения у академиков с М.Н.Покровским были напряженными, если не сказать враждебными. Труды этих ученых еще с дореволюционных времен вызывали неприязненное отношение со стороны Покровского, поскольку они не шли в русле его пресловутой тео­рии "торгового капитала". В конце 20-х годов, из-за трудностей с избрани­ем коммунистов в состав Академии наук, это перешло в открытую травлю.