Очерки поэтики и риторики архитектуры

В 1868 году двадцатидвухлетний Людвиг II Баварский писал Рихарду Вагнеру: «Я намерен перестроить руины старого замка в окрестностях Хоэншвангау, близ ущелья Пёллат, точно следуя стилю старых замков немецких рыцарей, и, должен признаться Вам, с нетерпением жду того дня, когда (года через три) там обоснуюсь; там будет несколько уютных жилых комнат для гостей с великолепным видом на благородный Зойлинг, на горы Тироля и дальше через равнину; Вы знаете уважаемого гостя, которого я хотел бы принять там; это место – из прекраснейших, какие только можно найти, священное и ни с чем не сравнимое, храм, подобающий божественному другу, принесшему спасение и истинное благо миру. Там вспомнится Вам и „Тангейзер“ (Зал певцов с видом на замок на заднем плане), и „Лоэнгрин“ (двор замка, галерея, часовня в глубине); этот замок будет во всех отношениях прекраснее и удобнее, чем находящийся далеко внизу Хоэншвангау, который каждое лето задыхается от прозаизма моей матери393; они отомстят, оскорбленные боги, и придут жить с нами на грандиозных высотах, дыша небесным воздухом»394. Упомянув оперу Вагнера «Тангейзер», Людвиг имел в виду и архитектурный прообраз своей мечты – основанный в XI веке тюрингский замок Вартбург, где, согласно легенде, произошло состязание миннезингеров, участником которого был Тангейзер.

После того как в 1867 году Бавария проиграла войну с Пруссией, Людвигу II пришлось принять навязанные Бисмарком условия «оборонительного и наступательного союза», а спустя три года невольно подписать обращение к прусскому королю Вильгельму I принять титул императора. С суверенитетом Баварии было покончено. Настоящим королем Людвиг мог теперь чувствовать себя только в своих резиденциях. Нойшванштайн, о котором он писал Вагнеру, станет главной из них. Он представлялся Людвигу, примерявшему на себя роль рыцаря Лебедя – Лоэнгрина, как бы храмом дружбы с боготворимым композитором, островом красоты, где они вместе погружались бы в легенды немецкой старины. Со временем дружба с Вагнером прервалась, хотя восхищение гением композитора король сохранил до конца своих дней. Нойшванштайн по мере осуществления проекта превращался в метафизических мечтаниях все более одинокого короля в новый замок Святого Грааля, где Людвиг был волен воображать себя новым Парсифалем, богоизбранным государем виртуального королевства истины и нравственной чистоты. Однако поселиться в Нойшванштайне ему удалось лишь за два года до смерти.

После XV века европейские новые замки могли быть только художественными образами замка, но никак не настоящими оборонительными сооружениями. В принципе, создаваемый архитектурными средствами художественный образ, отсылающий наше воображение к реально существующему сооружению, может соотноситься со своим оригиналом тремя различными способами. Заказчик и его архитектор могут предъявить миру просто копию известного здания. Так, например, поступили в Нэшвилле, штат Теннесси, в 1897 году, когда для проходившей там международной выставки в честь столетия вхождения Теннесси в состав Соединенных Штатов построили копию Парфенона, ибо город Нэшвилл гордился своим прозвищем «Южные Афины». Другой способ указать на известный оригинал – не повторять его в точности, а подражать ему, следуя принципам и правилам, по которым он был построен. Так, Вандомская колонна, не будучи копией колонны Траяна и имея другое предназначение, подражает ей, используя ее ордер, ее пропорции, способ ее украшения. Третий способ соотнесения новой постройки с чем-то уже известным – не копировать оригинал и не подражать ему, но, вдохновляясь художественной интуицией, строить «в духе» или «во вкусе» некоего оригинала или некой архитектурной традиции, некоего круга сооружений, среди которых могут быть более или менее близкие тому художественному образу, который хотят воплотить в жизнь заказчик и его архитектор. Так действовали в 1955 году дизайнеры замка Спящей красавицы в южнокалифорнийском Диснейленде. Об этом сооружении на сайте развлекательного парка сказано: «Вдохновлен замком Нойшванштайн в Баварии»395. Благодаря замку Спящей красавицы замок Людвига II стал настолько известен, что у большинства современных посетителей (а их в Нойшванштайне бывает миллион триста тысяч в год) он пользуется скорее славой оригинала замка Спящей красавицы, чем отношением к «Лоэнгрину» или «Тангейзеру»396. Правда, немало и таких, кто, глядя на Нойшванштайн, вспоминает не Диснейленд, а оперы Вагнера. Но так ли уж различны эти направления мысли, как кажется на первый взгляд? Ведь есть область, в которой Вагнер и Дисней присутствуют на равных правах, – Gesamtkunstwerk.