Очерки поэтики и риторики архитектуры

В шестнадцати трапециевидного плана залах (по восемь в каждом этаже) площадью примерно по сто десять квадратных метров можно видеть остатки былой роскоши: колонны из розового мрамора, мозаичные арабского типа капители, изящную резьбу, богатые порталы, мозаичные полы375. В сводах башен под нервюрами скорченные маленькие голые атланты кажут свои гениталии. На замковых камнях некоторых сводов вместо обычных розеток – усмехающиеся сатиры с ослиными ушами и пьяные бородатые силены. В одной из лестничных башен на консоли свода сохранилась голова молодой менады с экстатически распущенными волосами и исступленно открытым ртом376.

По-видимому, Кастель дель Монте был охотничьим, увеселительным замком, не предназначенным для длительного пребывания. Тем поразительнее его техническая оснащенность, обеспечивавшая уровень комфорта для мусульманской дворцовой архитектуры того времени обычный, но европейцам казавшийся сказочным: в замке имелись не только камины, в которых можно было готовить еду, но и уборные со сливными устройствами и рукомойники, действовавшие благодаря напору воды, собиравшейся в цистернах, находившихся на вершинах пяти башен. В центре двора бил фонтан.

Неизвестно, останавливалось ли когда-либо Изумление мира в Кастель дель Монте. Если такое случалось, здесь не было скучно. «В окружение Фридриха, как всегда, входили сарацины, астрологи, ученые, танцовщицы, соколы, леопарды и, конечно же, знаменитый слон»377, подаренный ему каирским султаном аль-Камилем.

Альгамбра

Велик контраст между внешним видом крепости, высящейся на длинном холме на восточном краю Гранады, и укрывающимся за крепостными стенами дворцовым комплексом, построенным эмирами из династии Насридов – Йусуфом I (1333–1353) и его сыном Мухаммедом V (1353–1391). Суровость стен и башен лишь чуть-чуть смягчена их цветом – золотисто-розовым (хотя арабское «аль-хамра» означает «красная»), а также тем, что при взгляде из города, то есть с севера, видна левее башни Комарес пущенная поверх стены легкая галерея. За этой башней и галереей как раз и находится дворцовый комплекс – земная модель мусульманского рая. Неужели небесный рай выглядит снаружи так же неприветливо, как земной?

Удивляет разнообразие зрелищ, сосредоточенных на малом клочке земли. После осмотра Альгамбры вам покажется, что вы обошли целый город. Не верится, что расстояние между крайне удаленными друг от друга точками сохранившейся части дворцового комплекса – каких-то сто метров и что ее площадь составляет восьмую часть Дворцовой площади в Петербурге.

Одна из причин этого разнообразия – в непривычном для нас соотношении зданий и дворов Альгамбры. Мы привыкли к тому, что дворы – это то, что остается между зданиями. В Альгамбре наоборот: здания – это то, чем обрамлены дворы, то, что находится между дворами. Поэтика мусульманского двора – это поэтика оазиса в пустыне, от которой оазис должен быть огражден378.

Единого проекта не существовало. Расширить комплекс означало присоединить новый двор – непременно прямоугольный. Смежные дворы Альгамбры не имеют осевых перспектив, которые объединяли бы их в анфилады. И нет между ними ни косых, ни изогнутых переходов. Переходя коридорами из двора во двор, приходится неоднократно поворачиваться на девяносто градусов. Помещения невелики, поэтому виды на вашем пути сменяются очень часто.

Строители Альгамбры предпочитали отделять помещения от дворов галереями, поэтому непосредственный, без галереи, выход стены того или иного корпуса во двор воспринимается здесь не как норма, а как отклонение от нормы, как минус-прием, применявшийся для выстраивания контрастных впечатлений обитателей и гостей. При этом обрамляющие двор помещения, расположенные за галереями, то и дело тянутся параллельно им, то есть поперек осям входа. Дверей в Альгамбре нет. Сквозная проницаемость всего комплекса обеспечивает циркуляцию воздуха, спасительную в июле и августе, когда температура днем держится выше тридцати градусов.

Мусульманская архитектура впитала опыт жизни арабских кочевников в пустыне, где укрыться от беспощадного солнца или песчаных бурь можно было только привязанными к шестам тканями. Изразцы (в Альгамбре – на уровне цоколя), резьба по стуку стен и дереву потолков, свисающие с арок и углов сталактиты, решетки на окнах – все это как бы отвердевшие ткани, создающие иллюзию недолговечности архитектурных форм. В свою очередь дорогие шелка типа «альгамбра», изготовлявшиеся ремесленниками Гранады и игравшие важную роль во внутреннем убранстве, «по своему виртуозному геометрическому узору чрезвычайно близки принципам декора дворцовых покоев»379.

Архитектура замка Насридов играет противоположностями света и тени, сухости и влажности, белизны и цветистости, блестящих и матовых поверхностей.