Очерки жизни и быта нижегородцев XVII-XVIII веков

Столь мизерное жалованье определяло и направление «служебных интересов». Все канцеляристы-подьячие, находясь на государственной службе, не столько стремились работать, сколько «заработать». Весь день скрипели перья в канцеляриях, лился бумажный поток отношений, отзывов, меморий, промеморий, а голодные канцеляристы в это время изобретали и обдумывали способы «пропитания». Стоило показаться у дверей новому посетителю, как у канцеляристов начинали чесаться ладони в предчувствии возможности извлечь что-либо из карманов пришедшего.

«Доходы от дел», попросту говоря взяточничество, достигло в петровское время в нижегородских казенных служебных местах ужасающих размеров. Бездну хитрости, выдумки и изворотливости обнаружили преемники и потомки «государевых приказных» XVII века в первые же годы существования новых петровских учреждений. От мелких канцеляристов не отставали в вымогательствах с клиентов и вышестоящие чиновники всех рангов, вплоть до губернских и провинциальных властей.

Для лучшего управления и сбора доходов провинции делились на «доли» в 5536 крестьянских дворов каждая. «Долей» управляли «ландраты» — чиновники с большой властью. Каждый из ландратов был одновременно администратор, судья и сборщик податей в своей «доле». Помощником ландрата и его заместителем в случае отсутствия являлся «земский комиссар» с целой сворой более мелких должностных лиц. Эта провинциальная администрация как бы соперничала с губернскими учреждениями по части бессовестного обирания населения.

Петр, конечно, видел взяточничество и преступные проделки больших и малых чиновников на местах.

На первых порах он пустил в ход словесные убеждения. Первый из выпущенных им по этому поводу Указ гласил: «Надлежит обретающимся в Сенате, Синоде, в Коллегиях, в канцеляриях и во всех судных местах всего государства судьям и пришедшим пред суд чинно поступать, понеже суд божий есть, проклят всяк, творяй дело божие с небрежением. А ежели кто противно сему поступит и учинит какое бесчинство, тот наказан будет по бывшим прежде указам».

Идя дальше по этому пути, Петр предписал иметь в судейской комнате на столе перед судьями «зерцало», напоминающее о важности места и «святости» законов. «Зерцало» — трехгранная зеркальная пирамидка с надписями по всем трем сторонам. Суть надписей сводилась к следующему: «Нигде в свете нет такого пренебрежения к законам, нигде не играют в законы точно в карты, прибирая масть к масти, как у нас было и отчасти есть…». Или: «Те, кои тщатся всякие мины чинить под фортецию правды, зело аркебузированы будут…», т. е. наказаны.

Узнав, что многие судебные и другие дела вершатся обходным путем, тайно, не в казенных местах, а где придется, Петр через Сенат издал распоряжение: «Повелеваем всем в делах обретающихся, дабы отнюдь никаких дел, выписок и прочего приказного дела в домах не делать и челобитень не принимать ни в домах, ни на улицах, нигде, кроме приказов своих. Також запрещается приказным людям по утрам ездить по дворам для поклона или дел».

Взяточникам (по официальной терминологии «хищникам») были адресованы указы от 27 декабря 1714 года и от 21 мая 1720 года.

Указ 1714 года подтверждался указом 1720 года «О хищниках и о прочем». «Известно ему, великому государю, учинилось, что возрастают на тягость всенародную и умножаются для лукавых приобретений и похищений государственных интересов великие неправды и грабительства, и тем многие всяких чинов люди, а наипаче крестьяне приходят в разорение и бедность… Того ради великий государь еще раз указал объявить всенародно: кто дерзнет сие чинить, то весьма жестоко на теле наказан, имения лишен, шельмован и из числа добрых людей извержен будет…».

Правда, желая во что бы то ни стало создать крепкое чиновничье сословие, Петр разрешал наказывать телесно только низшие категории чиновничества, да и то пороть «с сохранением чести», т. е. не снимая одежды с провинившихся.

Первое десятилетие деятельности нового петровского чиновничества показало непрерывный рост служебных преступлений, корыстолюбия и мздоимства. Непрерывно текли жалобы обижаемых людей, адресованные правительству, в Сенат и непосредственно царю.

В слезной челобитной крестьяне Мурашкинской волости Нижегородского уезда описывали «обиды, налоги и всякие взятки» коменданта Василия Мерлина и подьячего Ивана Долгова. Комендант живет с ними, пишут крестьяне, «землею смежен», а потому он постоянно вмешивается в их хозяйство и берет себе взятки, отобрал у них хлеб, который они принуждены были смолоть и на своих подводах отвезти ему в Арзамас. Взял овес с житного двора, который припасен был на семена, берет с них «кормовых денег по 72 рубля в год без указа». «Вместо праздничных баранов» требует себе по полтине за барана, за привоз назма (навоза) — по полуполтине с выти. Требует подвод в страдную пору не только для себя, но и для «неведомо какой старицы из Арзамасского монастыря, которая не знаемо зачем ездит к нему, коменданту».