Ода на рассвете

— Мы- недостойные люди. Что сказали святые отцы, то мы и делаем. Не гоже перечиться им. Грешно.

— Но гоже ли перечиться Библии?

Монахиня немного помолчала и наскоро перекрестилась:

— Вы все мне мирское говорите. Господи, прости и помилуй. Пойду я, пожалуй, — она начала отдаляться снова в ту же посадку.

— Постойте, — хотел остановить ее Роман.

— Служение чай началось, — бубнила она снова в свой апостольник, вовсе не слыша обращение. — Пойду я. Господи, Господи, помилуй…

Шурша между поросшим молодняком и колючими кустами, старушка скрылась, как и не было.

— Странная история, — проводив монахиню взглядом, призналась еврейка. — Что ж, каждый выбирает, но видит сердца только Бог. Предлагаю ехать, — стегнула она свою кобылу.

Далее лишь с песнями и живым общением они поколесили до назначенного места, и с самыми добрыми пожеланиями распрощались.

— Ты все знаешь! Где они? — прижали к стенке двое бравых ребят Спечина Емелю, тем временем, пока Владимир устраивал ему допрос.

— Серьезно говорю, ребята, не знаю, — застонал Емеля, покрывшись багровым потом и чуть не плача.

— Оставьте его, — сказал Володя, — на костылях далеко не убежит. А если и убежит на костылях, то мы догоним и докостыляем. Так орлы?

«Орлы» были с этим согласны и отпустили Емелю. Отдышавшись, бедняга по стене прошёлся по узкой комнате, собирая свои костыли, и, уже с их помощью доковылял до диванчика. Тяжело бухнувшись на него, он ещё раз подтвердил:

— Правду- истину говорю: не имею ни малейшего понятия, где он может быть.

Бабка Емели с появлением непонятных лиц не на шутку раскудахталась, угрожала Вождём, красной армией и прочим, и прочим, чтобы оставили ее «дитяти» в покое. Так она кричала достаточно долго, пока, наконец, не пригрозила своими «грозными» соседями, к которым и помчалась в ту же минуту созывать на помощь.

— Это мы, положим, слышали, — сказал Владимир и важно сел на стул, взяв со стола золотой подкуп. — А это у тебя откуда? — помаячил он часами перед Емелей. — Уж не верится мне, что у простого служивого такие вещи по дому валяются.

Несмотря на то, что Емеля был крепким детиной, мысли свои он скрывать не мог. Все, что крутилось у него сейчас в голове, было написано на лице. А написано было следующие: почему я это не спрятал? Ну, что за привычка, вечно не доделываю все до конца! Нужно было бабку слушать! И куда же она пропала сейчас? Из-за этого Садовского я всегда в каких-то передрягах!

— Я… я… ничего не знаю…ю… — выдавил он из себя.

— Опять ничего не знаешь. И что же мне с тобою делать? Может в службу ко мне тебя записать с этими ребятами? А что? Будешь иметь какую-то копейку, а, если, поможешь найти Садовского, то получишь еще больше, чем эти часы. Что думаешь?

Емеля хотел было под натиском такого предложения кивнуть, но в его глазах опять замаячили золотые часы, и он отвинтил головой: нет.

— Тоже ясно. Но мы даём тебе время на подумать, — снизошёл Володя, кинув часы обратно на стол. На столе была ещё газета со свежими новостями. Заголовок Владимира сильно заинтересовал. Он кричал: «Генерал поплатился свободой. СССР измены не прощает». Владимир был в курсе этих новостей, но сейчас эта статья открылась перед ним по-новому. Он взял газету в руки. Емеля заметно съежился.

— Эта Елена не за Садовским была? — спросил Владимир, рассмотрев фото и снова прочитав новость.

— Она самая, — ответил один из его товарищей.

— Да, не везёт что-то нашему Садовскому, — засмеялся Володя. — К генералу убежала!

— Он такой погром в Москве устроил, когда узнал обо всем, — добавил соратник.

— Да, и я об этом слышал.

— Он страшно ее любил.

— Любил значит, да? — Володя снова покосился на статью. — А, если любил, так разделять нужно и горе, и радость, так?

— Ты к чему это, Володя?

— А не пошел ли наш герой, — Владимир искоса наблюдал за реакцией Емели, — добровольно в лагерь к своей суженной? — Емеля отдернулся. Бывший управляющий все понял. — Значит, пошел туда, — заключил он. — В таком случае, и мы — за ним, — хлопнул по коленам Володя и встал. Теперь на лице Емельяна было написано и замешательство, и облегчение.

В дом вбежала соседка, девка бывалая и с «надежной» репутацией. Она прошла в жизни многое, поэтому и не боялась ничего, поэтому и прибежала единственная на помощь, когда услышала, что угрожают.

— Чего пришли сюда? — бросила она вопрос, едва ли перешагнув порог. Это заставило всех обратить на нее свое внимание. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что перед ними своевольная и взбалмошная девица.

— В гости пришли, — отходчиво ответил Владимир, — тебе-то что?

— Мало ли, может помощь соседская нужна, — играя глазами ответила она.

— Чего ты, и вправду, явилась? — начал Емеля. — Домой иди, не стой над душой, и так тошно, — облокотился он об колени и поник головой.

— Я, Емеля, всегда вовремя, — ответила соседка. — Запомни это.

— Где бабка хоть?

— Ещё собирает соседей полоумная.

— Не смей так о ней говорить! — затрясся Спечин. — Имела бы ты такую бабку, то было бы и воспитание получше!

— На воспитание не жалуюсь, — ткнула соседка руки в пухлые бока. — И так хороша!