Ода на рассвете

Старик, Алгысчан кизи, вёл Лизу за веревку. За ними следовали несколько пар юных кетов с какими-то чашами в руках. Они поднимались на гору.

Сердце у Лизы сжалось. Она понемногу стала понимать, почему кеты столько говорили, к чему все эти обрядности и что ведут ее точно не домой… В горле пересохло.

«Боже, что со мною будет? Что со мною будет?»

«Не бойся, ибо Я с тобою; не смущайся, ибо Я Бог твой; Я укреплю тебя, и помогу тебе, и поддержу тебя десницею правды Моей. …ибо Я Господь, Бог твой; держу тебя за правую руку твою, говорю тебе: «не бойся, Я помогаю тебе»,51— сказал ей нежный Голос. Лиза доверилась ему. Этот голос слышала она и раньше. Она знала Кому он принадлежит.

Путь к самой вершине горы оказался не из легких, а старец не выделялся терпением. Поспевая за ним, ослабленная голодом и усталостью Мохова много раз падала. Камни, острые выступы оказались для нее настоящим испытанием. К концу их дороги ее ноги и руки были полностью избитыми и исцарапанными.

У верхушки горы, окутанной пышным темно-зелёным ковром старых елей и сосен, стояла одинокая береза. Ее белый ствол, объятый бирюзой дребезжащих листков, на фоне серых мрачных хвойников, выглядел невинно и даже весело.

Алгысчан кизи выполнял свою работу беспристрастно, строго по преданиям. Он соблюдал обряд с совершенным безучастием. Слаживалось такое впечатление, что совершать подобные жертвоприношения входило в его ежедневные обязанности. Старик крепко привязал Лизу к березе. Снявши с своей высокой шапки две ленты, белую и синюю, он обкурил их подожжённой серой травой. Раздался терпкий запах. Затем ленты были привязаны к ветвям березы. Тем временем молодые люди разожгли с западной стороны от священного дерева костер.

Старец стал ходить вокруг березы согласно движению солнца. За ним следовали другие кеты. Один нес в руках черпачок и чашу с молоком. Следующий за ним тоже держал черпачок и чашу, но с чем-то бардовым. Третьи же шли с ветвями березы.

Будучи во главе шествия, Алгысчан кизи то бубнил, то пел выученные наизусть таинственные слова. Из чаш черпачками выплескивались на березу молоко и вино. Носители березовых ветвей всё то время били лоб перед деревом.

Церемония вокруг священной березы прошла три раза, после чего старший кет смолк, а люди с чашами выпили оставшееся их содержимое. Всё окончено. Кеты поспешили убраться оттуда. Старик немного отстал от своих соплеменников. Его пустой взгляд на минуту остановился на жертве. Он ещё что-то сказал и ушел.

Жуткая тишина.

Небо помрачнело.

— Смотрите, смотрите! — кто-то закричал среди кетов в долине. — Eșt holət!52 Она портится.

Черный шаман вышел из своего чума. Его лицо, испещрённое морщинами, исказила гримаса, похожая на удовлетворение.

— Еся идет за жертвой, — решил он.

Старец со своими помощниками уже вернулись с горы. Ожидая грозного дождя, кеты стали собирать всё, что могло бы намокнуть и испортиться.

Внезапно из лесу к ним кто-то выскочил на олене. Это был Садовский. Он ещё из далека заметил среди чумов черного шамана, интуитивно понял, что с ним нужно разговаривать и с него ответ брать. Олень бежал, ни перед чем не останавливаясь. Он во мгновение ока пересек лагерь кетов, разбивая засуетившуюся толпу, перепрыгивая через костры и чаны, гордо держа коронованную рогами голову и не забывая о изяществе движений даже в момент бега. Животное остановилось перед самым носом чёрного шамана, пыша горячим воздухом ему в лицо.

— Где она? Что вы с нею сделали? — спросил в упор Леонид.

Шаман поднял на него презрительный взгляд и ничего не сказал. Да, это был бравый русич. Чтобы его одолеть понадобилось бы сил не менее четырех кетов. Но он один, а нас много. Он обезоруженный, а мы…

Садовского со всех сторон окружили лучники. Они приготовили свои стрелы, смазали из протухшим рыбьим жиром, от чего в воздухе к противному напряжению прибавился противный запах. Любой знак от вождя или шамана, и кеты атакуют. Силы были неравны. Колдун от этого злорадствовал в своей душе. Даже если неприятелю и удастся убежать, яд жира, проникший в кровь слегка задетой стрелой, убьет его через пару часов. Он не жилец.

Вождь долго не объявлялся, и шаман едва ли не взял бразды правления в свои руки. Оставались секунды, чтобы тот дал взмах рукой, но внезапно из толпы вырисовался главарь. За ним шлепал скукоженный старостью кет. Этот старик был из немногих, кто ещё худо-бедно помнил со дня разделения народа русский язык. Вождь принял мудрое решение и взял его в качестве переводчика. К ним же присоединился и белый шаман.

— С миром ли ты? — спросил у нежданного гостя правитель. Переводчик перевел доступно.

— Вы украли нашего человека, — сдержанно сказал Леонид. — В зависимости от того, что с ним сейчас, будет мир или не мир. Итак, я спрашиваю: где она? Что вы с нею сделали?

— Она приносит несчастье в наши чумы! — вмешался черный шаман. — Во имя спасения народа мы должны были избавиться от неё. Так нам указали боги.

У Садовского отлила кровь от лица.

— Убили? — еле слышно выговорил он. Леонид почувствовал, как с этим словом всё оборвалось у него внутри.