Одарённая

– У меня нож в сапоге, – успокоила его Катса, и у нее мелькнула мысль: а смогла бы она задушить лося голыми руками? Это не казалось невозможным. Но сейчас ей нужен был всего лишь кролик или, может, птица – и ножа более чем достаточно. Катса проскользнула меж корявых деревьев и окунулась во влажную тишину леса. Все, что нужно, – всего лишь оставаться внимательной, тихой и невидимой.

Когда через несколько минут она вернулась с большим, жирным, уже освежеванным кроликом, ее встретил разожженный костер. Пламя бросало оранжевые отсветы на лошадей и на По.

– Это меньшее, что я мог сделать, – сухо проговорил он. – Вижу, ты его уже освежевала. Кажется, пока мы путешествуем вместе, обязанностей у меня будет немного.

– А что в этом такого? Если хочешь, можешь охотиться сам. А я буду оставаться у костра, штопать тебе носки и испуганно визжать от каждого звука.

Он улыбнулся:

– Ты так же обращаешься с Гиддоном, когда вы в пути? Думаю, он находит это немного унизительным.

– Бедненький По. Если хочешь почувствовать свое превосходство, можешь утешиться, читая мои мысли.

– Я знаю, что ты меня дразнишь, – засмеялся он. – Но знай, меня не так-то легко задеть. Можешь добывать мне еду, разбивать в пух и прах на тренировках и защищать от врагов в схватке, если тебе так хочется. Я только спасибо скажу.

– Мне не придется защищать тебя, если на нас нападут. Да и добывать еду ты прекрасно сможешь и без меня.

– Верно. Но все же с тобой мне не сравниться, Катса. И это меня не унижает. – Он подбросил в костер ветку. – Усмиряет, да. Но не унижает.

В наступившей ночи Катса сидела тихо и смотрела, как кровь капает с куска мяса, который она держала на палке над огнем, и шипит, попадая в костер. Задумавшись над тем, как отделить усмирение от унижения, она постепенно поняла, что имел в виду По. Сама она никогда бы не додумалась до такого. Его мысли были такими ясными, а у нее в голове всегда бушевал ураган, в котором ничего невозможно было понять и который невозможно было сдерживать. Внезапно и резко ее полоснула мысль, что По умнее, намного умнее, что она в сравнении с ним просто дикарка. Бездумная и бесчувственная невежда.

– Катса…

Она подняла взгляд. Пламя танцевало в серебристо-золотых глазах По и бросало отблески на кольца в его ушах. Лицо его было залито светом.

– Скажи, – проговорил он, – кто придумал основать Совет?

– Я.

– А кто решил, чем Совет будет заниматься?

– В конечном счете я.

– А кто планировал все вылазки?

– Я – с Раффином, Оллом и остальными.

Он проверил, как готовится мясо, – перевернул его, рассеянно потряс, и сок, шипя, закапал в костер. Потом снова поднял взгляд на Катсу.

– Не понимаю, как ты можешь сравнивать нас, – сказал По, – и считать себя при этом глупой, бездумной или бесчувственной. Я всю свою жизнь занимался тем, что копался у себя в голове и расставлял по местам свои и чужие эмоции. Если иногда мои мысли кажутся более ясными, чем твои, то это только потому, что у меня было больше практики. Вот и вся разница между нами.

Он снова сосредоточился на мясе, а Катса слушала и смотрела на него.

– Я хочу, чтобы ты всегда помнила о Совете, – добавил он. – Я хочу, чтобы ты помнила, что, когда мы встретились в первый раз, ты спасала моего дедушку только потому, что верила, что он не сделал ничего дурного.

Он наклонился к костру и бросил в огонь еще ветку, и так они сидели: тихий маленький островок света в океане тьмы.

Глава семнадцатая

На следующее утро Катса проснулась первой. Пойдя вдоль ручейка, она в конце концов обнаружила небольшой водоем – чуть больше, чем лужа, но меньше, чем пруд. Поеживаясь, вымылась, насколько это было возможно; холодный воздух и вода взбодрили и заставили окончательно проснуться. Распустив кудри и попытавшись привести их в порядок, Катса встретилась с привычным препятствием: она яростно дергала и тянула, но пальцы никак не могли распутать колтуны. Тогда она снова завязала волосы, тщательно вытерлась и оделась. К ее возвращению на поляну По уже проснулся и был занят тем, что завязывал седельные сумки.

– Ты обрежешь мне волосы, если я попрошу?

Он поднял голову и вскинул брови.

– Ты ведь не собираешься скрываться?

– Нет, не в этом дело. Просто они всю жизнь сводили меня с ума и никогда не нравились, к тому же без них было бы намного удобнее.

– Хм… – Он оглядел большой колтун у Катсы на затылке. – Они спутаны, как птичье гнездо, – протянул он и рассмеялся при виде ее мрачного лица. – Если ты и вправду хочешь, я могу отрезать, но едва ли тебе сильно понравится результат. Может, потерпишь до постоялого двора и попросишь жену хозяина или кого-нибудь из женщин в городе?

– Ладно, – вздохнула она. – Один день я как-нибудь проживу.

По скрылся на тропе, по которой она только что вернулась, а Катса свернула одеяло и занялась погрузкой своих вещей на коня.