Одержимые. Женщины, ведьмы и демоны в царской России

Пример такой обусловленности истерии по половому признаку привел московский психиатр В. И. Яковенко. В 1895 году он служил психиатром и был командирован правительством расследовать дело о вспышке одержимости, поразившей участников свадебного торжества в селе Новгородово Подольского уезда Московской губернии. Он обнаружил, что в истерию впали 60% участвовавших в праздновании мужчин по сравнению с 43% женщин, хотя число заболевших женщин и превышало число мужчин в соотношении 3:2. Яковенко объясняет мужскую истерию, в том числе случившиеся с женихом конвульсии, употреблением слишком большого количества алкоголя в течение трех дней при недостаточном количестве сна. По его мнению, у них не было естественной предрасположенности к психическим заболеваниям. Но даже имея на руках сведения о пьянстве и недосыпании, Яковенко назвал виновницей эпидемии невесту, которая первой испытала истерические симптомы. Ошибочно решив, что крестьянки не употребляют алкоголь, так как слишком заняты приготовлением пищи, Яковенко искал другие причины истерии среди женщин, сосредоточив все свое внимание главным образом на невесте. Невеста, пишет Яковенко, после трехдневного застолья страдала от крайнего изнеможения. Он представляет ее как развратницу с ненасытным сексуальным аппетитом. Обвиняя ее в половых излишествах во время свадебного торжества, Яковенко списывал ее состояние на притворное подражание выходкам кликуш, которых она, по предположению Яковенко, видела раньше, и сильному суеверному страху того, что на свадьбе ее околдовал рассерженный гость-колдун. Используя двойные стандарты, Яковенко воздерживается от обвинения жениха в тех же сексуальных излишествах, подражании или суеверии[575].

При изучении другой свадебной эпидемии кликушества, приключившейся тремя годами позже в том же районе, психиатр Е. А. Геник также предпочитает дифференцировать объяснение одержимости у мужчин и у женщин. На этот раз судороги случились у двоих мужчин и четырех женщин во время празднества, когда они решили, что их околдовали другие гости. Опрашивая потерпевших, Геник обнаружил, что в течение одного дня и одной ночи было выпито значительное количество алкоголя – 2,5 ведра водки на 20 гостей (в среднем 1,5 литра на человека)[576]. Он решил игнорировать эту информацию, когда искал причины патологического поведения среди женщин. Как и Яковенко, Геник уделяет сравнительно мало внимания мужчинам, подчеркивая, что один из них, отец невесты, сильно пил и ранее пережил припадок, также на свадьбе. Гораздо больше внимания Геник уделяет женщинам, указав в двух случаях на наследственную предрасположенность к кликушеству, так как кликушами были их матери. Он фиксирует регулярность менструаций, детородный опыт, число выкидышей, а у одной женщины – болезненность правого яичника (при давлении во время осмотра)[577], тем самым соглашаясь с половой этиологией психических заболеваний у женщин. Геник полагал, что для объяснения истерических вспышек среди женщин недостаточно чрезмерного употребления алкоголя, физического истощения и веры в возможность колдовства и порчи на свадьбах. Виноваты были наследственная предрасположенность женщин к кликушеству, а также ритмы и циклы их репродуктивных органов.

Н. В. Краинский оспаривает выводы этих старших коллег, определявших кликушество как разновидность истерического поведения, предпочитая понимать одержимость как форму сомнамбулизма. В качестве доказательства Краинский подчеркивает амнестическое состояние, в котором оказывались кликуши после судорог. Исследование кликушества, проведенное Краинским, было столь обширным, а его книга столь влиятельна, что они заслуживают дополнительного внимания[578].

Краинский стремится узаконить свое понимание феномена кликушества через историческое исследование и ретроспективную диагностику случаев одержимости, содержащихся в исторических записях. Поскольку медицинская наука в XIX веке занималась открытием универсальных законов природы, само собой разумелось, что эти законы оставались неизменными на протяжении веков[579]. По примеру одной из ранних работ этнографа и революционера Ивана Прыжова и исторических исследований психических и нервных заболеваний во Франции, Краинский помещает одержимость и кликушество в контекст средневековой России[580]. Далее он очерчивает историческую эволюцию кликушества, приводя подробные выдержки из судебных дел, сводов законов и других научных работ. Выявив характеристики явления – веру в одержимость, отвращение к святыням, крик на разные голоса, конвульсии – как неизменные на протяжении столетий, он начинает свое описание смоленского села Ащепково и эпидемии одержимости бесами, разыгравшейся там в 1898 году.