Одержимые. Женщины, ведьмы и демоны в царской России

На рубеже XIX–XX веков русские и украинские крестьяне все еще искали хвосты у предполагаемых ведьм. Подозревая женщину в том, что она ведьма, потому что в запале ссоры пригрозила проклясть соседку, жители села Болховского уезда Орловской губернии в 1899 году напали на нее, собираясь оторвать ей хвост. Не найдя искомого придатка, они продолжили избивать несчастную. Очевидно, они предполагали, что она могла заставить опасный орган исчезнуть или, по крайней мере, отвести им глаза, поскольку ведьмы, как и демоны, считались способными к перевоплощениям. В худшем случае она просто была не урожденной, а наученной ведьмой[337]. Крестьянам явно не требовалось доказательств высокой степени достоверности для того, что они уже считали правдой[338]. Другой случай попытки найти хвост у женщины зафиксирован в конце XIX века в Брацлавском уезде Подольской губернии, когда в одном украинском хозяйстве перестали доиться коровы. Селяне обратились к зашедшему к ним в гости знахарю Киприану Пукасу, который сообщил им, что животных околдовала ведьма. Желая подтвердить свою репутацию и обнаружить виновного, гость задал хозяевам ряд наводящих вопросов, в результате чего подозрение пало на зашедшую в гости соседку. Знахарь велел обеспокоенным крестьянкам поискать у женщины хвост. Жертва сопротивлялась, так что осмотреть ее не удалось, тогда Пукас велел дать ему свечу из киота, отметив, что если «прожечь» ведьме свечой глаза, то сила ее покинет. Несчастная так отчаянно закричала, что на помощь прибежали проходящие мимо фабричные рабочие[339]. Еще один случай рубежа XIX–XX веков: русская крестьянка, чтобы защитить себя от кривотолков, пришла к врачу за справкой о том, что она сложена, как все другие женщины, и у нее нет хвоста[340].

Помимо хвостов, русский и украинский фольклор конца XIX – начала XX века приписывал ведьмам сексуальное мастерство и неестественные сексуальные пристрастия. Фольклорная Баба Яга всегда изображается путешествующей при помощи песта, метлы или швабры – легко считывающихся фаллических символов[341]. Как и в западноевропейской традиции, изображение ведьмы, оседлавшей для полета животное или человека вместо метлы, встречалось повсеместно. Ксилография, изображающая дьявола верхом на мужчине-грешнике, явно могла повлиять на сказку, записанную в Орловской губернии, где жертвой ведьмы стал солдат, попавший к ней на квартиру[342]. Но в этом случае сексуальный подтекст более явный: «Бывало, ведьма возьмет уздечку, набросит ее на солдата, засядет на него верхом и скачет вплоть до петухов». То, что женщина седлает мужчину, идя вразрез с традиционной пассивной ролью, и делает ее таким угрожающим персонажем. Восстанавливая положение сексуального агрессора и возвращая женщину в пассивную принимающую роль, солдат восстанавливает традиционный патриархальный порядок[343].

Рассказ, записанный в селе Советск Яранского уезда Вятской губернии в 1926 году, но несомненно относящийся к дореволюционному периоду, использует сексуальные образы для описания передачи власти от колдуна к мирянину. По словам рассказчицы, одна женщина согласилась перенять колдовские силы от больной чародейки. В назначенный день она пришла в баню (традиционное место обитания нечистых духов), где увидела старую ведьму, женщину-посредницу и лягушку размером больше человека. Вновь пришедшей велели раздеться донага и лезть в пасть лягушки, которая, как женское влагалище, расширилась, чтобы вместить ее. Та сделала, как было велено: трижды она влезала в пасть лягушки[344], в результате чего стала колдуньей[345]. И снова женщина принимает характеристики фаллоса, но на этот раз объектом становится животное. О поле лягушки, однако, не говорится ничего. Однако популярная в России и Украине ассоциация женщин-ведьм с коровами, их якобы ненасытная тяга к коровьему молоку и сыру, а также фольклорные образы украинских ведьм с ведрами для молока и подойниками на их необоснованно непокрытых головах наводят на мысль о том, что ведьмам приписывались необузданные сексуальные желания.

Все ведьмы, урожденные («природные») ли, наученные («ученые») ли, также выдавали свои сексуальные предпочтения, распуская волосы, вместо того чтобы заплетать их в косы, как полагается уважаемым замужним женщинам. В этом отношении они уподоблялись изображениям блудниц с икон, изображающих адские муки грешников. Если женщина хотела запугать своих соседей, уверив их в том, что она ведьма, она могла просто носить волосы распущенными и непокрытыми. Например, в 1880 году Аграфена Дмитриева Чиндяйкина из села Мордовские Парки буквально выдавала себя за колдунью, бродя по ночам по соседским дворам с распущенными волосами. Обнаружив ее в соседском погребе, крестьяне забили ее до смерти, обвинив не то в воровстве, не то в насылании порчи[346].