Одежда ныряльщика лежит пуста

Наконец вы приезжаете на ипподром. Один из телохранителей выходит из машины, знаменитая американская актриса следует за ним, и второй телохранитель выходит вслед за ней. Ты выходишь последней и толкаешь тяжелую дверь микроавтобуса, закрывая ее за собой. Палатка взрывается приветственными возгласами – начинается концерт. У опустевшего входа для зрителей с заранее купленными билетами знаменитую американскую актрису ждут два сотрудника фестиваля. Она подходит к ним, и они проводят ее, тебя и двух телохранителей в импровизированный концертный зал.

Задние места заполнены публикой, а перед сценой рядами поставлены стулья, на манер университетской аудитории.

Актрису, телохранителей и тебя усаживают на забронированные места в шестом ряду. Тебе всегда было интересно, кто те сволочи, которые опаздывают на концерт, а потом занимают целый ряд перед сценой, – теперь ты знаешь.

Вы занимаете места, не привлекая особого внимания. Все смотрят на Патти Смит.

Патти стоит на сцене с неоновой надписью «ДЖАЗАБЛАНКА» на заднике. Она говорит с аудиторией о том, как ей всегда хотелось приехать в Марокко, потому что она обожает пустыню и марокканский мятный чай. Она поднимает стаканчик, по видимости наполненный марокканским мятным чаем, и аудитория разражается громкими аплодисментами. Очень громкими. Ее здесь обожают.

Актриса шепчет тебе:

– Если мне придется уйти пораньше, ты не могла бы после концерта подняться за кулисы и поздороваться за меня с Патти? Сказать ей, что я приходила?

– Хорошо, – обещаешь ты, не понимая, зачем ей уходить пораньше.

Ты чувствуешь запах дорогих духов, а потом замечаешь меха. Все женщины в передних рядах одеты в меха. Для рок-концерта они чересчур вырядились. Некоторые дамы пришли со спутниками, которые все, как один, в галстуках, но большинство сидит с подругами, разбившись на группы. У них праздничные укладки, тщательный макияж и либо хорошие гены, либо средства, чтобы их улучшить. Ни на одной женщине нет хиджаба. Это сливки общества Касабланки. Ты отмечаешь, что ваша группа – чуть ли не единственные среди публики представители Запада.

Стоящая на сцене Патти Смит одета в вылинявшие мешковатые джинсы, белую рубашку и мужской пиджак. Ее длинные седые волосы разделены на прямой пробор. Никакого грима. Она представляет гитариста с басистом, и зрители вежливо хлопают.

Патти поет «Прекрасный день» Лу Рида, и аудитория сходит с ума. Особенно женщины. Марокканки обожают Патти Смит.

Когда она поет «Потому что настала ночь», все вокруг подпевают:

Иди же ко мне и попробуй понять,
Что я чувствую в твоих объятьях.
Возьми руку мою, втайне от всех,
Тебе не причинят вреда,
Не причинят вреда, не причинят вреда,
Потому что ночь – время возлюбленных,
Потому что ночь – вожделения время,
Потому что ночь – время возлюбленных.

Ты не можешь сосредоточиться на выступлении, потому что сидящие вокруг женщины тебя отвлекают. Они знают каждое слово и подпевают, присоединяясь к Патти в заявлении, что ночь принадлежит им, возлюбленным, женщинам, испытывающим вожделение.

Все встали со стульев, кроме одной дамы, сидящей прямо перед тобой. Та не хочет вставать. Каждые тридцать секунд ее меховые подруги пытаются заставить ее к ним присоединиться, но она отказывается. Ты замечаешь, что телохранители поглядывают на нее, женщину, которая отказывается встать на концерте Патти Смит. Ее отказ оторвать зад от стула кажется им подозрительным.

Когда Патти Смит поет «Народ есть власть», толпа ревет до хрипоты. Даже ленивая зрительница перед тобой, наконец, встает, и ты чувствуешь, как телохранителей отпускает.

Но тут ты вздрагиваешь от странного звука – это топот, словно бежит табун лошадей. Оборачиваешься посмотреть, не танцуют ли на задних рядах с таким жаром, что обрушились стойки навеса. Зрители перед сценой тоже начинают оборачиваться. А потом все дружно смотрят вверх. Ты следишь за взглядами зрителей и видишь то же, что и они – это дождь. Ливень. Струи дождя лавиной обрушиваются на палатку, и кажется, что им вполне под силу свалить ее на головы собравшихся внутри.