Один

«Поменялось ли ваше мнение об Андрее Курпатове с 2005 года, когда вы писали о нем статью в журнале «Огонек»?»

Я тогда писал о вреде психологов вообще. Но к Курпатову я всегда относился хорошо. И там у нас было с ним интервью, по-моему, довольно такое занятное. Я люблю в общем Курпатова. Ну, сейчас я просто, так сказать, и обречен его любить, поскольку он довольно регулярно выступает в «Прямой речи». Но все, что он говорит и пишет, мне кажется очень дельным.

«В одной из лекций вы говорили, что популярность «Одесских рассказов» в двадцатые была обусловлена симпатией общества к корпоративности после раскола и братоубийственной Гражданской войны. Можно ли таким же образом объяснить культовый статус «Крестного отца» после потрясения шестидесятых?»

Да ну! Понимаете, культовый статус «Крестного отца» держится на совершенно другом. Вот здесь я рискнул бы сказать, что мафия как раз разоблачается в этой картине. И в ней, мне кажется, прослежена мучительно важная американская тема — самосохранение человека в соблазнах. Ведь став крестным отцом, герой Пачино не утратил в себе человеческое. И все, что требовалось от дона Корлеоне, в нем так и не выработалось в результате. Вот «Однажды в Америке» и «Крестный отец» — они именно о самосохранении человека внутри мафии. И корпоративной утопии, и семейной утопии там нет. Что вы? Он же и любви на этом лишился.

И вообще все эти боссы мафии, которые так любят итальянский хлеб в оливковом масле, они такие мерзкие! Я всегда это смотрел с таким отвращением! То есть мне кажется, что уж что-что, но «Крестные отцы», все три, — это совсем не в защиту корпоративности. Рискну сказать, что это такое резкое развенчание мафии как идеи, очень актуальное для семидесятых годов, когда и фильмы Дамиани работали на это же, и всякие там сериалы итальянские, типа «Спрута». Мне кажется, что это очень характерная установка семидесятых годов: вопль против подмены семейственных, патриотических, национальных идеалов идеалами мафии. И именно отсюда антимафиозная направленность таких фильмов Копполы, как «Разговор». То есть это фильмы как раз о ненависти к корпорации, которая заставляет менять свой кодекс, которая ломает людей.

Увидеть в «Крестном отце» вообще аналогов «Одесских рассказов»… Понимаете, в «Одесских рассказах» все друг другу свои, а в «Крестном отце» — как раз нет. Мафия предает своих на каждом шагу, хотя прикидывается все время очень корпоративной. Это фильм о страшном фарисействе мафии. Особенно второй, особенно второй. Вот я его считаю лучшим.

Очень просят за Набокова. Хорошо. Топят, за Набокова топят просто. И понятное дело — потому что все-таки издают много.

«Люблю «Квартет И», их пьесы и фильмы. Это настоящая драматургия или театральный капустник?»

Это, безусловно, настоящая драматургия. Вообще, когда к ним относятся довольно снисходительно и высокомерно, вы сначала оцените их уровень профессиональный, а потом ругайте. Я очень люблю эту четверку. Конечно, «День выборов 2» — слабая картина, потому что это слабая ситуация. Там первые пять минут только хороши. И ситуация не та. И одна реплика замечательная: «Народ у нас хороший, а люди — говно». Но при этом, как ни относись к ним, все-таки это очень высокие профессионалы и очень талантливые люди — неважно, в области драматургии ли, в области ли скетчей, stand-up comedy — они во всем страшно одарены. И кроме того, они прекрасные импровизаторы.

«Почему из фильма «Белое солнце пустыни» вырезан эпизод, где женщины оплакивают злодея Абдуллу?»

Я не знаю ничего об этом, надо спросить Иру Мотыль, хранительницу наследия отца.

«Думаю, что нужны лекции про людей, которые ушли молодыми. В этом смысле мне интереснее Хармс. Молодость закрывает бездарность, но ведь Хармс — гений».

Вообще про молодых интереснее, я с вами согласен. И молодые интереснее, да? «Как говорил мне Нонна, что повторяла Иоанна: злобная старость зловонна, молодость благоуханна». Это безусловно так. Но Хармс… Ну, сейчас 15:16 у них счет, Набоков опережает на 1 голос. Ну, поговорим, я не возражаю. А, вот сейчас и Хармс его торжествующе нагоняет! А сейчас, глядишь, еще и обгонит его.

«Спасибо за лекцию в «Эльдаре». Было здорово, но коротко».

Ну, если хотите, можно будет же ее продлить.