Один день ясного неба

Остатки завтраков: снятая с помидоров кожица, засохшее яйцо, хлебные корки, фруктовая кожура — все валялось на длинном тяжелом столе. Снятая и брошенная где попало одежда. Завьер не мог скрыть удивления. Такой беспорядок в священной для нее кухне, где она когда-то рявкала на него за случайно отлетевшую от куска мяса капельку крови.

— Здесь гибкий дом не наводит порядок?

— Я и так знаю, где что лежит.

Он сел за стол. А она засуетилась вокруг него, сдвинула в сторону объедки, выставила чистую посуду и приборы, предложила хорошего красного вина и свежевыпеченный утренний хлеб, пахнувший дрожжами и аппетитно воздушный на языке; потом колбасу из хутии, которую самолично забила и сделала из мяса фарш, и дольки маринованных артишоков с ее огорода. Он умирал с голоду, это было как раз то, что нужно: свежайшие дары земли, заботливо приготовленные ее руками, живой результат ее единоборства со скрытыми свойствами добычи, извлеченными ею с дотошной жестокостью первобытного охотника.

Дез’ре включила радиоприемник, настроив на музыкальную станцию. Исполнялась местная песня: без слов, один барабанный бой. Он наблюдал, как ее пальцы трогают еду. Они двигались не так, как прежде. Медленнее. И не так ловко. Колбаса была острая, сладковатая, фарш безупречно сбалансирован, но когда она нарезала артишоки, сильно их помяла: ее ножам требовалась заточка. И это его тоже удивило.

— Хочешь, я наточу тебе ножи?

— Нет, — усмехнулась она. — Они именно такие, как мне нравится.

— Этого не может быть.

— Так и есть. Если бы я хотела заточить их получше, дом бы это сделал.

— Дом чуть не убил нас этими физалисами.

Она кивнула:

— Это меня тревожит. Но ничего подобного здесь не случалось за десять лет.

Она положила перед ним ломтик козьего сыра, обвалянного в перце и толченых сушеных вишнях. Он поддел пальцем кусочек и сунул себе в рот.

Пожевал, проглотил.

— Вкусно!

И подумал, не одиноко ли мотыльку в мешочке на вешалке. Безумные мотыльковые мысли.

— А как твои кулинарные успехи? — спросила Дез’ре.

— Все отлично.

— Ты успеешь накормить всех за отпущенное тебе время?

— Вот пройдет еще несколько лет, и пойму.

Теперь, когда Найи больше не было, его кухня стала территорией мира и покоя, качество его блюд улучшилось, и ему было легче добиться поставленной цели. Но ему это совсем не нравилось. Он уставился на тяжелые скрипучие двери кухни, выходившие на двор с кошками, которые выглядывали отовсюду. Призрак Найи мог с легкостью проскользнуть оттуда в дом и отругать его за подобные мысли.

Неужели у Дез’ре и впрямь хватило сил, чтобы растерзать бродячий призрак мертвого Плантенитти? Но он не мог завести с ней такой разговор. А что бы он спросил? Как это удалось? В чем именно заключалась ее сила? Не стошнило ли ее потом? Нашла ли она после этого успокоение? Дал ли ей труп Плантенитти отпор? Призраки вообще оказывают сопротивление?

— Ты накормишь всех. Кроме неприкаянных, да? — Она усмехнулась и передала ему еще колбасы — как раз в момент, когда ему захотелось добавки. — Но ты всегда можешь отправиться в заросли и поискать их там. Я так делала.

К собственному изумлению, он невольно стал рассказывать о том, что поведал ему Романза о гнилом мясе умерших животных и ядовитых растениях. Он полагал, что будет держать этот секрет при себе или станет им бравировать, выкладывая по крупицам, но забыл, с каким удовольствием когда-то рассказывал ей о всякой всячине. И как она была умна и проницательна. Она наклонилась над столом, внимательно ловя каждое его слово — о, она умела слушать! — время от времени с восторгом его перебивая. А у него есть их рецепты? В какой пропорции они употребляют отраву и как долго можно ее есть? Для них приготовление еды — древний ритуал или только средство выживания? Для неприкаянных еда — коллективное действо в большей степени, чем считается? Она захлопала в ладоши.

— Выходит, ты бродил по зарослям? И они рассказали тебе то, о чем со мной никогда не говорили. Это не очень хорошо.

Ее слова его смутили. Он-то надеялся, что заставит ее ревновать.

— Тебе всегда нравились обходы.

— Нет, Дез’ре, никогда не нравились. — Теперь он был раздражен. — Ты думаешь, мне нравилось смотреть, как ты воруешь у людей их рецепты?

Она вытаращила глаза от удивления — но при этом вид у нее был комичный.

— Ты думаешь, мисс Лу или миссис Джойс не знали, что я готовлю их блюда? Перестань!

— Что ты имеешь в виду?

— Иногда ты меня разочаровываешь, мой Завьер! Они же специально оставляли мне продукты, чтобы я их забирала. И когда их блюда появлялись в моем меню, они приходили и одобрительно похлопывали меня по руке!

Он сглотнул.

— И как я мог об этом знать?

— Но все же знали. Боги, ты такой серьезный! И как Найя могла с тобой ужиться?

— Как выяснилось, не могла, — отрезал он.

Она встала из-за стола. Завьер наблюдал, как она воткнула нож в пудинг размером с автобусное колесо.

— А что ты будешь готовить для Интиасара на его праздник деторождения?