Один год

- Мне утруждаться не приходится, - угрюмо ответил Алексей. - За меня давно большие начальники все думают...

- Ты брось! - велел Лапшин.

Он сел за руль, и они молча поехали.

- Правительственную награду мне будут вручать? - спросил Жмакин.

- Нахальный вопросик...

- Одно из двух. Или обратно в тюрьму, или чего-нибудь особенного, сказал Жмакин по-одесски. - Мне еще, между прочим, причитается за тушение пожара на лице одной гражданки...

Тут Лапшин рассказал Жмакину суть дела старой дамы, и Жмакин даже восхитился размахом работы старухи.

- Министерская голова! - воскликнул он. - И многих буржуев она обдурила?

- Кое-кого обдурила...

- Это надо же!

- А ты не радуйся! - посоветовал Лапшин. - Тебе о другом думать надо. Сейчас начальство с тобой толковать будет, держись в рамочках, убедительно прошу. - И, неожиданно вздохнув, Иван Михайлович пожаловался: - Устал я с тобой, учти...

- Со мной действительно хлопотно! - подтвердил Жмакин.

На площадке лестницы, в самом здании, уже когда они поднялись в лифте, по поводу которого Жмакин не преминул заметить, что это удобный способ сообщения, Лапшин остановился и сказал, сердито глядя на Жмакина.

- Поскромнее только веди себя, Алеха. Говорю как человеку, не просто все с тобой обстоит. Не я решаю, и даже не тот товарищ, с которым будешь говорить.

- Ясно! - произнес Жмакин.

Они пошли молча по коридору - Лапшин впереди, Жмакин сзади. В большой приемной Жмакин сел на край стула. Его вдруг начало подзнабливать, он зевал с дрожью и искоса следил за Лапшиным, читавшим газету. Но и Лапшин не очень внимательно читал, он о чем-то сосредоточенно и напряженно думал, устремив глаза в одну точку. Наконец низенький короткорукий адъютант крикнул:

- Товарищ Лапшин!

Глазами показал на тяжелую дверь.

- Ты тут сиди, - шепотом сказал Лапшин, обдернув гимнастерку, и щеголеватой походкой военного, слегка выдвинув вперед одно плечо, пошел к двери и скрылся за портьерой.

Мелко трещали телефонные звонки: адъютант порой брал короткими руками две трубки сразу и разговаривал очень тихо, убедительно и иногда крайне сухо. Жмакин все зевал, потрясаемый какой-то собачьей дрожью. Опять зазвенел звонок. Жмакин взглянул на адъютанта, адъютант сказал: "Идите", и Жмакин пошел к тяжелой, плотно закрытой двери, неверно ступая ослабевшими ногами.

Двери открылись странно легко, и Жмакин очутился в небольшом скромном кабинете. Посредине комнаты, слегка расставив ноги, стоял Лапшин со стаканом чаю в руке и ободряюще улыбался, а возле стола, подперев подбородок руками, читал бумаги в папке невысокий, узковатый в плечах человек. Услышав шаги, человек быстро поднял голову и, обдав Жмакина блеском светлых глаз, спросил, закрывая папку:

- Жмакин?

- Так точно, - по-военному ответил Жмакин и составил ноги каблуками вместе.

Секунду, вероятно, длилось молчание, но эта секунда показалась Жмакину такой огромной, что на протяжении ее он успел весь вспотеть и задохнуться. А начальник все улыбался и смотрел на него с выражением веселого любопытства.

- Ну, садитесь, - сказал он и показал глазами на стул, стоявший совсем рядом с его стулом. Стулья эти стояли так близко один от другого, что, садясь, Жмакин дотронулся своим коленом до колена начальника. Начальник взял закрытую было папку, полистал и спросил у Жмакина:

- Что же вы к нам не пришли, когда вас там травили? Мы бы как-нибудь размотали. Не так уж это и сложно, а, товарищ Лапшин?

- Но и не так уж просто, Алексей Владимирович, - сказал Лапшин.

- Так чего же вы все-таки не пришли? - опять спросил начальник.

- Постеснялся, - тихо сказал Жмакин.

- Постеснялся, - повторил начальник, - ты видел таких стеснительных, Иван Михайлович?

Посмеиваясь, он встал, прошелся по кабинету и, остановившись против Лапшина, начал ему рассказывать тихим голосом что-то, видимо, смешное. Он рассказывал и поглядывал на Жмакина, и Жмакин, встречая прямой и яркий свет его глаз, чувствовал себя все проще и проще в этом кабинете.

- Ну что ж, - кончая разговор с Лапшиным, сказал начальник, - картина у тебя, Иван Михайлович, намечена правильная...

Еще пройдясь по кабинету, он поговорил по телефонам - их было штук семь-восемь, и все разные, - потом почесал ладонью затылок и сел опять возле Жмакина. Лапшин тоже сел и закурил папироску.

- Так что же, Жмакин, погулял, пора и честь знать, - сказал начальник, - верно? Или как?

- Ваше дело хозяйское, - сказал Жмакин и съежился. Он только сейчас начал понимать, что в его судьбе с минуты на минуту должен произойти какой-то страшно важный и решающий перелом.

- Чего же хозяйское, - сказал начальник, - никакое не хозяйское. У нас есть законы, и надо законам подчиняться... Тебя приговорили к заключению, ты бежал, верно?

- Это так, - согласился Жмакин, - бежал... Два раза бегал.

- Пять раз, - сказал Лапшин.

- Виноват, ошибся.

Начальник засмеялся и спросил:

- Как же ты бегал?

- Разные случаи были, - сказал Жмакин, - тут имеется техника довольно развитая. Один раз, например, в пол убежал.

- Как так в пол?