Один год из жизни Уильяма Шекспира. 1599

К концу августа ситуация накалилась до предела. В Тайный совет продолжали поступать противоречивые сведения о планах испанцев, и в результате там не знали, чему верить. Торговцы настолько беспардонно гнули цены и обирали солдат, что лорд-адмирал вынужден был вмешаться — вскоре вышел указ, запрещающий спекуляцию товарами. Королевская казна, истощенная кампанией в Ирландии, совсем оскудела и едва справлялась с огромными расходами. В середине августа Елизавета приказала Томасу Уиндбенку напомнить Сесилу о его обещании держать под строгим контролем расходы на всеобщую мобилизацию. «Вчера вечером, — писал он государственному секретарю, — я был у Ее Величества и сопровождал ее во время прогулки; она попросила меня намекнуть Вам о том, что „из пустого кошелька денег не достанешь, и он не предназначен для благотворительности“». Кроме прочего, королева опасалась масштабного восстания, предвидя недовольство фермеров, которых забрали в армию прямо с полей в разгар уборочной страды. После полосы неурожаев (1594–1597), вызванных плохой погодой, власти никак не могли допустить, чтобы ситуация по их вине повторилась. 17 августа командиры войск на юге страны — граф Бат, сэр Фердинанд Гордж и другие — распустили солдат, объяснив свое решение достоверными сведениями разведки о том, что, якобы, «ни одного корабля противника нет ни в Бресте, ни в Конкете». Как раз вовремя, потому что «положение было отчаянное, и если бы солдат, набранных из крестьян, не отправили домой, назад в поля, то из-за плохой погоды и отсутствия рабочих рук был бы потерян весь урожай».

Терпение Елизаветы лопнуло — во второй половине августа лорд-адмирал «распустил наших дорогих подданных, призванных на службу по нашему распоряжению». Он считал это большой ошибкой, но не посмел ослушаться приказа королевы. Итак, солдаты покинули Лондон, поскольку опасность миновала. 23 августа Джон Чемберлен с воодушевлением написал, что «буря, которая казалась нам столь мрачной, к счастью, позади <…> наши войска постепенно расформировывают, и наконец все закончится».

Однако вскоре опять поступили тревожные новости. Из Плимута писали, что испанцы собираются «высадиться в Англии, у них 15 000 человек, а по прибытии они рассчитывают на помощь еще 15 000 английских католиков». Скорее всего, полагали англичане, враг высадится в Милфорд Хейвене. В субботу, 25-го августа, в этом не оставалось никаких сомнений, и Тайный совет уведомил лорда-мэра и графа Камберленда о том, что испанцы «уже на побережье». Пришлось снова собирать войска, мобилизовывать вооруженные силы города и готовиться к обороне Темзы, чтобы «помешать испанским галерам». «Самое время, — полагал Тайный совет, — каждому из подданных проявить свою преданность королеве и стране». Наступили напряженные дни. Ранним утром 26 августа 3000 солдат «собрались на улицах Лондона в полном вооружении в ожидании командиров, однако, основательно промокнув под дождем, вынуждены были в тот же день по приказу властей отправиться домой». На другое утро еще 3000 горожан проходили в Лондоне учения на Майлз Энд.

Так продолжалось до 4 сентября. Наконец опасность миновала, и страна, изнуренная мобилизацией, начала постепенно возвращаться к прежней жизни. Елизавета молча переехала в Хэмптон-Корт, где, как сообщает очевидец, «танцевала „Испанскую шутку“ под дудку и тамбурин», «в присутствии лишь леди Уорвик». Хорошее название для танца! Елизавете было что праздновать — ей опять удалось избежать беды. Кризис миновал. О том, что его спровоцировало, ходили разные слухи. Фрэнсис Бэкон, осведомленный лучше других, отказался принять официальную версию событий. Утверждение, что испанцы наступают, писал он, «не более чем выдумка, с целью обмануть даже самых умных людей». Возможно, имей он, как Сесил, доступ ко всем данным разведки, не торопился бы с таким выводом. Сам Сесил, который точно знал, что испанцы готовят наступление (но не понимал, куда будет направлен их удар), признал, что погорячился, заметив в свое оправдание, что «люди готовы распять его (как это и случилось с его отцом) всякий раз, как он пытается разубедить их».