Одиночество контактного человека. Дневники 1953–1998 годов

…Очень интересен был Билинкис, который вроде бы не любил Чехова (раньше вызвал этим мое раздражение), но тут сказал очень высоко о «Чайке». Говорил о творческих типах Треплева (кризис, который трудно пережить), Тригорина, Аркадиной, не помнящей самого благородного своего поступка. Это пьеса о сложностях жизни человека в искусстве. Какой крест нести? Во что верить? Что же Заречная после?

28.3.85. Панченко[813] на вечере памяти Б. Томашевского[814] рассказывал, как Томашевский прочитал в черновиках Пушкина какую-то абракадабру:

Глупа, как ис…
Скучна как с…

Он выстроил весь словарь противоположностей и предложил:

Глупа как истина
Скучна как совершенство.

8.4.85. На вечере Андрея Битова.

– Я ненавижу носителей и проповедников национальных идей. И когда писал «Уроки Армении», то сначала на полях рукописи пометил для себя, что ненавижу армян, евреев, русских – именно в смысле «носителей».

– Выходит книга «Статьи из романа». Пушкин был человеком с гениальным внутренним редактором. Удивительны его сокращения, умение вычеркивать.

– Домбровский[815] сказал, что у каждого писателя, как у каждого солдата, в ранце лежит маршальский жезл. У меня нет. У меня есть чувство юмора.

15.8.85. Яков Козловский[816]:

– Звонит Расул[817], говорит грустно: «Понимаешь, в больнице лежу, моча не идет, аденома, понимаешь!» Слышу – пьяный. Говорю: «Но ты же пьян!» – «Да, – говорит, выпил. Теперь, понимаешь, водка идет».

…Левитанский сказал: «Будем л-живы, не помрем» (надпись на доме творчества).

…Козловский смотрит на загар: «Марецкая[818] говорила: „Загораешь, а кому это нужно? Хорошо, если увидят два-три человека“».

…Сталин – Фадееву: «Вы пьете?» – «Да» – «И долго?» – «Две-три недели». – «А если вас партия попросит, в пять дней можете уложиться?»

2.10.85. Встретил Голубенского[819], гуляя с Мочаловым по Комарово. Оказалось, Мочалов был когда-то обруган Голубенским.

Лева стоял мрачный, глядел угрюмо. Голубенский стал оправдываться:

– Я просматриваю свои статьи и вижу, что писал по совести.

Лева буркнул:

– Совесть, как сказал про одного Лотман, бывает извилистая.

Голубенский хмыкнул и спросил:

– А ты продолжаешь, надеюсь, писать стихи?

– А ты думаешь, что ты меня убил своей статьей?

Замолчали.

– Надо идти, меня ждут, – сказал я, спасая ситуацию.

11.8.86. Комарово… Главная фигура, живущая в ВТО, – Саша Галин, человек аксеновской удачи и аксеновского – больше, возможно, – таланта. Любопытно, как удача изменяет даже скромного, милого человека. Появляется ощущение парения, внутренней свободы, то второе дыхание, которого может достигнуть не каждый бегущий.

Он вошел в ДТ из «дыры», прошел в щель забора, мимо грязного гаража, и омичи[820] сказали мне:

– К вам Блок.

Гуляем не часто – он пишет сценарий…

О событиях сегодняшней жизни сказал:

– В кино революция. А что же еще, если возобновляют отвергнутое (с ним возобновили отношения по отвергнутому сценарию). Возвращают режиссеров – Киру Муратову, молодого Сокурова, снимают фильмы с полки.

Читали его пьесы о проститутках «Звезды на утреннем небе». И опять удивление, потрясение, шок.

Главное, что написано не сейчас, два года назад, а теперь уже и Волчек, и Додин волнуются[821]. Так нужно жить, так думать – тогда победа прекрасна, она резко отличается от тех побед, которые мы числим «на время» вроде «Диктатуры совести» Шатрова или «Серебряной свадьбы» Мишарина[822].

13.8.86. Вечером Саша Галин принес пьесу «Не любящих Моцарта – не предлагать» и потряс меня своим уровнем понимания. Десятки людей читали пьесу, их замечания – советы, его – иная конструкция. Эта пьеса для Гафта и Неёловой, для Ахеджаковой и Табакова – так сказал он.

Удивительный он случай! За шуткой, острым гротеском – полусумасшедшие глаза, картавость под Корогодского[823] – он играет роль еврея, – возникает силища мысли и истинное понимание драмы. Я еще ничего не соображу, а он что-то говорит, блуждает, матерится, и вдруг – резкая неожиданность.

– Ну почему у вас врач? Зачем он пришел? Случай? А в пьесе нужно новое качество, другое. Да, он пришел к ней, потому что они давно живут вместе, она – его любовница. Он достает ей больничный. На неделю. Она улетает в Таллинн, заказан билет на самолет. И она играет больную. Маленькая шутка. Ей недоплачивало государство, недодавало, а теперь и она недодаст. Он просит сыграть ее болезнь. Позвонить в общежитие, сказать что-то, чтобы ее не искали – она уедет… Она идет на это. Розыгрыш. Он в восторге.

– Умница! Талант! Прекрасно сыграно!

А дальше что-то случается в общежитии. Она звонит мастеру, воспитателю… И у него дома не очень. Парень дурит. Жена – ну и хер с ней. Надоела. Парень шляется по общежитию, не занимается, гоняет пластинки. И у нее дочь дурит.