Одиночество контактного человека. Дневники 1953–1998 годов

2.1.75. У Пушкина есть слова: «После смерти Петра I движение, переданное сильным человеком, все еще продолжалось в огромных суставах государства преобразованного. Связи древнего порядка вещей были прерваны навеки; воспоминания старины мало-помалу исчезли…»[1000] Как любопытно! Если уже запущено колесо и оно крутится, значит, быть необратимому положительному процессу. Славно!

14.1.75. Только что вернулся из бригады. Съездил на вызов, обследовал больную – все было так, будто я и не прерывался в работе. Вот какие пироги! И сразу же стало скучновато, достаточно впечатлений. Наверное, здесь есть рассказ о пепелище, которому ты уже не принадлежишь.

3.2.75. Уже третье февраля. Это «уже» я, наверное, повторял в дневнике неоднократно. Время движется. И если тебе хорошо, если тебя ждет доброе, то проходит миг, а по листкам календаря – это месяц, год, даже десятилетия. Давно ли все было: я – врач, халаты, ночные дежурства, папа, он тут, рядом, только теперь уже меньше езжу на кладбище, да и боль души стала меньше – вот это и есть время.

14.2.75. Прочел переписку «Козинцев – Пастернак»[1001]. Какие люди! Я не вижу рядом ни одной личности, кроме Битова, масштаба тех, вышеназванных, бывших. Да и я сам – не очень чудо. А младше – тоже пижоны или пустячки.

15.2.75. Мне кажется, что за последние года два я больше (если не считать книги) проигрываю. Все идет к снижению моего качества – только какие-то попытки добраться до прошлого уровня.

«Чертова музыка» уже для меня непреодолима.

…Часто с острой печалью я осознаю свою срединность. Если не сделать шага вперед, то как же мало я вообще-то поднялся, как мало!

15.4.75. Мучаюсь, ругаю себя – теперь ясно, что я проиграл год. Что я наделал, заключив два кабальных, скучных, бесперспективных договора? Я перечеркнул себя, я уже не работаю творчески – я ремесленник, ибо только использую собственное умение строить фразы и делать из них рассказы.

Снижаюсь ли я? Да, конечно.

И тупею.

Как измерить силу моего падения? Почему я не смог сохраниться? Слабость? Конечно. Компромиссность. Да. Я уже давно не совершаю литературных поступков, а ухожу и ухожу от себя самого.

Горе и позор Ласкину!

Сюжет. Встречаются школьные товарищи. Один – врач, другой – научный работник, инженер. Радость.

У инженера – дача. Он хочет встретиться, заехать, тем более что врач тут же оказал ему услугу.

Заезжает, приглашает на дачу, обещает, что можно будет побыть два дня – субботу и воскресенье.

Перед выходом спрашивает:

– Трубочку не возьмешь?

Привозит на дачу, там все больны гриппом. Врачу нельзя было везти сына, они собираются уезжать.

Инженер везет их к станции, обгоняет автобус, высаживает врача и сына по дороге.

Едут. Автобус переполнен[1002].

10.7.75. Дочитал наконец (2-й раз) «Тихого американца» Грина[1003]. И раздумываю над позицией нейтрального человека.

Любое категорическое решение – фашизм. Нейтральность, демократизм в жизни – духовное спасение. А крайности неизбежны.

Герой – фактически – убийца. С этого момента и жизнь его наладилась, но так ли? Достойна ли цель?

И опять пишу не то, что хотел бы… Есть идея о «третьей силе» как о спасении. Но «третья» оказывается таким же фашизмом, ибо тут нечистоплотность, честолюбие и, главное, властолюбие…

…Я могу писать – и подчиняться в личной жизни, это главная форма моего существования. Воли остается все меньше и меньше, а конец будет вроде Гора. Буду волноваться из‐за каждого вздоха Оли и всем говорить, какая у меня хорошая жена. Да и уже говорю. А друзья, как сегодня, шутят: «Нам бы такую, как Ольга».

18.7.75. Сюжет, который я не напишу… Что-то вроде смертей в туберкулезной больнице. В палате лежит человек – ему нельзя ходить. К нему приходят люди, исповедуются, рассказывают о своей жизни. Они полны оптимизма, а спустя время их выносят мертвыми. Таких историй пять штук. Сюжет вроде «Апельсинов из Марокко»[1004], но страшнее.

21.7.75. Я в Одессе… Гуляю, купаюсь. Радуемся местным хохмам, вернее – местному лексикону.

1. Улица П. Великого.

2. Улица Красная (не потому, что тут была победа Октября, а потому, что тут были публичные дома).

3. В Жлобине плакат: «Победа коммунизма неизбежна».

4. Пионервожатая требует у отряда: «Дайте тишину».

5. Шофер: «Ул. Карла Маркса называется Центральной. Но прежде она была Дерибасовская – и останется Дерибасовская».

6. Теплоход «Ливерпуль» отправляется на мыс Лонжерон.

7. – Бабушка, что такое – черный день?

– А это когда придет человек в черном костюме и заберет все твои деньги.

5.8.75. Письмо из Сан-Франциско.

– Здесь полная свобода. Дети могут писать левой рукой, никто на это даже не обращает внимания.

9.8.75. А повесть, надеюсь, получится милой. Потом необходимо сделать что-либо серьезное. Рассказы какие-то! Обязательно! Для себя! Только так… Я обязан вернуться к себе, чтобы не потеряться окончательно в выгодных договорах.