Одиночка

– Когда узнали, было пять месяцев. И знаешь, какие позитивные прогнозы давали местные врачи? Вырежем опухоль. Все у вас будет хорошо. А после химии как новенькие будете. А на первой же операции выяснилось, что рак опоясывает ствол мозга.

боже мой, как горчит

Саша молчала. Алине хотелось рассказывать.

– С этого момента у нас две проблемы: операции и постоянное лечение. Никто не берет на операции, я уже не говорю про местных врачей, а по всей России нам приходится искать лучших нейрохирургов и уговаривать их хотя бы попробовать. Прооперировать. Хотя бы дать, поддержать надежду.

– Это так страшно.

– Очень. А еще проблема с лечением. Ложимся на два-три месяца в больницу, на поддерживающую химию, а потом три недели дома и по новой. Выматываюсь, но делать нечего. Очень вкусная шоколадка, кстати, спасибо.

– Еще?

– Да, давай. Знаешь, чтобы сюда попасть, мы с мужем приезжали три раза и умоляли врачей. У двух нейрохирургов из других больниц подлезть, не задев ствол мозга, не получилось. Сейчас третья попытка. Нам никаких гарантий не дали, наоборот, доктора считают, что физически удалить все раковые клетки не получится, они не могут добраться до всех участков. Но мы счастливы оттого, что они взяли нас и обещали попробовать. Химия – уже не помню, какая по счету, – не помогает.

– Вы так уже год живете? – Саша еле могла говорить.

– Да. Теперь муж с нами в Москву переехал, конечно. Квартиру рядом с больницей снял. Работает теперь удаленно, бросил любимое место, сферу деятельности пришлось поменять. Да всю жизнь пришлось поменять. Но нам и родители помогают. Муж успевает работать – приходится, конечно, но ничего не поделаешь, пока так, и за лекарствами бегает, и навещает постоянно, пару раз меня подменял в палате, чтобы я выспалась и пришла немного в себя. Так что у нас, можно сказать, все не так плохо.

нечеловечески сильные люди

– Это очень ценно.

нечеловечески стойкие люди

– Мы с мамочками из ракового отделения еще очень сдружились, общаемся и поддерживаем друг друга. Без них очень тяжко было бы лежать, хотя условия хорошие.

– Хорошие? Мне всегда казалось, это такое страшное место.

– Рак – страшный. А в отделениях очень домашняя обстановка. Мамочки стараются быть на позитиве, детей развлекать, а еще постоянно волонтеры устраивают движуху: лепка, рисование, приглашенные клоуны, подарки. Некоторые фонды устраивают день мамам и привозят мастеров делать прически, маникюр, макияж. Поддержка хорошая. Я часто рассказываю, чтобы не было предубеждений. Вот где мы лежали, было хорошо.

– Ого.

– Вообще так полежишь, на многие вещи смотришь проще. Нет ничего хуже необратимости и смерти, с остальным – будем бороться. Мы же семья.

как люди с настоящей любовью, настоящей душой

– У нас послезавтра операция, – сказала Саша.

– А что у вас?

– Эпилепсия, очаги в прав… – но она не успела закончить, Алину позвал врач – нейрохирург и заведующий отделением.

Саша тактично отошла, у дверей своей палаты оглянулась и смотрела, не разбирая слов. Алина стояла, нервно-напряженно скрестив на груди руки, а именитый доктор ей что-то рассказывал и рассказывал.

Но что?

Она таки зашла к себе. Села на кровать, вспомнила первую больницу, вспомнила все, закрыла лицо руками. Хорошо, что выбралась, переросла себя, ту самую, заброшенную, заблудшую себя. Хорошо, что никто не пострадал. И рядом папа. И рядом друзья. И Дима.

И хотелось сказать, что не она была тогда, больше года назад но зачем врать себе, зачем снимать ответственность Она-она была, но другая.

Порыв сдержать не смогла. И целовала-целовала пальчики Данила. Какой же он чудесный, какой уже большой.

А кстати, как дела у Кати? Той Кати и малышки с опухолью в спине, с которой она и Инна лежали вместе. Подруга еще не спала и ответила, что не знает, несколько раз Кате писала, но та не отвечала, контакт потерян. Что же, жаль.

* * *

«Вырезать все не получилось, но что смогли – сделали. Пока совсем слабенький».

Так сказала Алина наутро, когда Саша осторожно постучала и на звук заглянула в палату. Мальчик лежал в необычно большом, полностью закрытом кувезе, выше человеческого роста. Алина сидела и обнимала его неруками словно оседлала пегаса и забрала его светлые крылья Саше – обрадовалась. Но больше поговорить им как-то не удалось, Алина почти не выходила из палаты, Саша то занималась Даней, то умудрялась работать: прямо накануне госпитализации пришел новый заказ и в любые свободные полчаса она садилась за ноутбук.

В день операции, рано утром, нейрохирург неожиданно шагнул в их палату. Он смотрелся несколько чужеродно и так здесь непривычно, что Саша смутилась от неубранной кровати и мятой домашней футболки.

– Ну, как вы? Хорошо себя чувствует? Готовы?

– Да.

– Вы говорили, что пробовали диету. И как?

– Приступы не прошли, но было мало времени. Непросто.