Одиночный полёт

— Эрих! Беги к Крюгеру, а мы — вверх! Грабарь понял, что на какое-то время они спасены. Если немцы уйдут…

Но в этот момент рядом с ним, захлебываясь, застучал автомат. Длинная очередь эхом раздробилась над водой. Один из солдат упал, двое других бросились в кусты и открыли ожесточенную стрельбу. Грабарю тоже пришлось открыть огонь. Немцы начали отступать — это слышно было по удаляющейся стрельбе. Видимо, они решили перейти речку в другом месте. Капитан поднялся и, пригнувшись, кинулся к лесу.

— За мной! — приказал он сержанту. — Быстрее! Скрывшись за деревьями, они перешли на шаг.

— Не надо было вам стрелять, — сказал капитан, морщась. — Они думали, что мы ушли вверх по течению, и не собирались перебираться через речку. Тесленко остановился.

— Но… но я ведь не знал…- сказал он.

— Эх! — сказал капитан с горечью. — Вам говоришь одно, а вы делаете другое, и в результате… Да что уж… Теперь поздно об этом… Они прислушались к стрельбе сзади.

— Вы знаете немецкий язык? — спросил Тесленко. Капитан не ответил. Потом спросил:

— Патронов не осталось?

Сержант смешался.

— Я забыл, что нельзя стрелять длинными…- сказал он. — Немцы были так близко.

— Что уж, — сказал Грабарь. — Дайте-ка автомат. Он разрядил автомат Тесленко и выбросил. Семь оставшихся патронов заложил в свой.

Немцы отстали или двигались молча. Во всяком случае, сзади было тихо.

В верхушках елей и сосен шумел ветер. Грабарь не доверял лесной тишине. Всем своим существом он чувствовал затаившуюся вокруг опасность. Он шел все медленнее и медленнее и наконец совсем остановился. Тесленко тоже замер.

— Дорога, — шепотом сказал Грабарь сержанту, вглядываясь в прогалину. Дальше поползем.

Они опустились и поползли среди высокого папоротника.

Грабарь еще ничего не видел и не слышал, но минуту назад бывший таким мирным лес вдруг стал грозным и полным опасности. Тесленко тоже осматривал кусты и деревья полным тревоги взглядом. Что-то в лесу было не так.

— Ветка! — выдохнул он на ухо капитану. Тот кивнул. Правее них, за толстой шероховатой сосной, дрожала ветка. Будто кто-то качнул ее неосторожно и попытался остановить. И сразу же рядом с веткой Грабарь различил черную палку, которая шевельнулась и оказалась стволом немецкого автомата.

— Отходим, — прошептал капитан, едва шевеля губами. Они попятились назад. Тесленко двигался, затаив дыхание, словно по тонкому и хрупкому льду.

Так они ползли бесконечно долго, стараясь не задеть ни травинки, ничем не выдать своего присутствия.

И вдруг тишина кончилась. Это произошло совсем не там, где можно было ожидать. Прямо из папоротника впереди них поднялся высокий и тощий немец. Увидев летчиков, он отшатнулся и, вместо того чтобы схватиться за висевший на шее автомат, нелепо замахал руками. Потом закричал и бросился бежать. Грабарь выстрелил. Очередь срезала немца, но спереди, сзади, с боков затрещали выстрелы, послышались команды, ухнул взрыв. — Бежим! — крикнул капитан. Впереди выросла цепь немцев. Капитан упал за ствол сосны и начал бить короткими частыми очередями…

Прорваться им не удалось. Спустя несколько минут Грабарь и Тесленко тряслись, связанные, в кузове грузовика по лесной дороге. Это был плен.

Глава четвертая

1

На юге Германии, недалеко от Регенсбурга, находился на первый взгляд ничем не примечательный аэродром. Здесь были ангар, диспетчерская, взлетная полоса, стоянка самолетов. Необычным было только то, что с аэродрома поднимались советские самолеты с советскими летчиками.

Грабарь и Тесленко попали именно на этот аэродром. Их привезли сюда солнечным утром и толкнули за колючую проволоку, окружающую приземистый барак, похожий на конюшню. Тесленко огляделся и опустил голову.

— Теперь — все. Все кончено.

— Не хнычь! — прикрикнул Грабарь. — Пока человек жив, для него ничто не кончено.

— Отсюда нам не выбраться, — подавленно сказал Тесленко.

Грабарь понял, что если он не хочет, чтобы мальчишка совсем пал духом, с ним надо обращаться поласковей. Сколько уж раз он говорил себе об этом!

— Напрасно ты так думаешь, — сказал ой терпеливо. — Выбраться можно и отсюда. Не надо только терять голову. Ну! Подними нос! Тесленко поморщился.

— Не надо меня утешать, Кастусь Антонович. Грабарь окинул внимательным взглядом пулеметные пышки, барак, колючую проволоку, людей в полосатой одежде.

Один из пленных подошел и, сочувственно поглядев на Грабаря, спросил:

— Совьет? Летчик? Капитан кивнул и спросил в свою очередь:

— А вы?

— Югослав.

— Русские здесь есть?

— Да, Да!

— Что это за лагерь?

— Не лагерь, нет! — замотал тот головой. — То это…- он пощелкал пальцами, но так и не нашел нужных слов. Потом указал рукой в сторону барака: — Там… идти…

Он был в полосатых потрепанных брюках и такой же куртке. На голове блином лежала серая беретка. Маленькое лицо его казалось старым и изможденным. Светлые глаза глядели на мир печально и отрешенно.

На аэродроме раздался рокот мотора. Грабарь с Тесленко оглянулись. Повернулся и югослав.

Из-за рощи выполз самолет, задержался в начале взлетной полосы на секунду и начал разбег,