Одинокая орешина

Журналы — новенькие, только что из типографии, благоухающие свежей типографской краской — стопкой лежали на его столе. Двенадцать экземпляров — столько удалось достать. Один надписал Соне: «Загадочной отшельнице Лернасара от беспутного брата». Решил и отцу надписать, поколебался — не сочинить ли двустишие, но на страницу легли простые слова: «Отец, дорогой мой критик, можешь поздравить меня с боевым крещением». И подписался полностью: Армен С. Камсарян. «А фамилия Камсарян, — подумал он, — звучит вполне поэтично. Редкая фамилия. Какой-нибудь герой Мурацана мог ее носить. Но кто теперь читает Мурацана?»

Купил бутылку шампанского. С кем разделить сегодняшний вечер, свою радость? Сона, не прочтя еще, возликует, захлопает в ладоши: ура, брат — поэт!.. Отец без улыбки наденет очки, сперва посмотрит содержание журнала, а потом не спеша отыщет страницу, где сын напечатан. Будет читать, вникая в каждое слово, припомнит любимых поэтов, начнет сравнивать. Терьян, скажет, нашел бы другие слова… Но, конечно, в душе порадуется. Он славой не пренебрегает. Может, и то, что к селу прикипел, тоже тщеславие. Здесь он большой человек, все уважительно встают, когда подходит. Люди, гораздо более пожилые, чем он, спрашивают у него совета. Одним словом, учитель. Бывали у него, говорят, видали, какие он книги читает? Не дом, а академия… Отцу это по душе. В городе станет он рядовым прохожим. Если кто и поприветствует уважительно на улице, значит, земляк, из их села сюда переселился.

— Будь здоров, Армен Камсарян! — чокнулся стакан ном с бутылкой, но она не зазвенела — была еще полная. — Будь здоров и не унывай!

Шампанское казалось теплым, закусить было нечем. Можно было бы попросить у хозяйки немного хлеба и сыра, но она тут же решит: «Опять у тебя гости… Я вроде предупреждала, когда сдавала комнату: никаких гостей! У меня три дочки взрослые». Нет, не нужно ни хлеба ее, ни сыра. Выпил еще стакан. Шампанское показалось холоднее.

Улыбнулся. «Подарю-ка завтра один номер редактору. Он так и подскочит: и ты поэт? Шарахается от поэтов, как от чумы. Особенно от новичков. Хотите себя показать, говорит. Ни грустить толком не умеете, ни радоваться. А не снимет меня с работы? Плевать. Хозяйке подарю. Пусть знает, какой у нее жилец. А вдруг сдирать больше станет? Скажет: гонорар получаешь, строчка — два рубля, килограмм мяса. Нет, поправлю ее, семьсот грамм. Пусть так, скажет, три строчки — два кило мяса. Мало, что ли?..»

Вдруг перед глазами возникло — повисло на стене как импрессионистская картина — родное село. И отца жалко, подумал он, и сестра пропадает пропадом в этой дыре. А завтра в кафе «Алые паруса» ему перемоют все косточки и от бедных его стихотворений камня на камне не оставят. Там собираются только непризнанные гении. И ничего-то им не нравится, все ими читано-перечитано, от всего они устали, и вся их надежда на двадцать первый век. Если бы разделали под орех кого-нибудь другого, он был бы на их стороне, был одним из них. Когда кого-нибудь печатали в журнале, а тем паче издавали книгу, на удачника смотрели с сомнением: будь он настоящим гением, не напечатали бы. Ну а раз напечатали, значит, чего-то не хватает.

Нет, завтра, когда он войдет в кафе, его будут приветствовать. И о стихах не заговорят. Скажут: «Неси бутылку вина и кофе. Гонорар получил? Нет? С гонорара шампанского купишь».

Так вот. А когда забулькает в их горле дешевое вино, начнут все крушить: «Театра у нас нет и не будет… У Паруйра Севака две вещи, да и те от Чаренца. Пройденный этап. Второй Чаренц? Стоп! Вот Маркес… Архитектура? С храмов Рипсиме и Звартноц уже сдувать устали! Хоть караул кричи!.. Кто из новых! Вардгес Петросян со своими моралистическими проповедями уже надоел. Смотрели «Последний учитель»? Не смотрели? Ничего не потеряли… А Грант Матевосян? Сидит в центре города и стонет по селу! Тоска! Скучаешь, так брось квартиру и поезжай в село… А вино-то испарилось. Давай, Армен, в счет будущего гонорара. Вместо бутылки шампанского можно взять четыре «Арени». Две сейчас неси, а две будешь нам должен…»

В этом гаме Армен услыхал и свой голос.

В дверь постучали.

— Заходите!

Вошла самая младшая дочка хозяйки.

— Мама просит плату за этот месяц. Говорит, правда, на два дня раньше, но очень надо.

— Кобо Абе! — очень серьезно сказал Армен.

— Что? — у девчонки глаза округлились.

— Завтра вечером дам. Маме привет передавай.

— Обязательно, — девчонка закрыла за собой дверь. Что «обязательно»? Обязательно передаст привет? Или обязательно нужно денежки выложить? Армен не понял. Вылил в стакан золотившийся на донышке бутылки последний глоток шампанского. Чокнулся с бутылкой.

— Кобо Абе!

Бутылка на сей раз зазвенела — как все пустое.

6