Одинокий друг одиноких

Когда в молниеподобном разряде оргазма устремляются навстречу друг дружке две половинки человеческого существа — повторяется самый первый вселенский миг зарождения жизни, по-новому, но повторяется.

О Великом Возврате рассказывает и кисть художника, и рифма, и музыка; о Великом Возврате — все песни любви, все мечты и сны…

Засыпая, мы возвращаемся в глубокое младенчество и еще дальше, за грань рождения, в то состояние, когда мы были еще ближе к растениям, чем к животным..

Соединение в тебе всех времен есть Душа.

Сонмы одиночеств, которые были тобой — соединились в тебе — чтобы дальше быть…

Будь, Малыш, настороже:
Семь Печатей спят в душе.

Охраняют Три Печати
три Великие Печали
вечный сумрак, вечный ад.
Самовольный взлом чреват…

Три других Печати Сил.
Черт у Бога их стащил,
в рай залез и там запрятал,
трижды кровью запечатал.

Одиночества Печать,
потаенная, седьмая,
дремлет, век не подымая,
и не хочет день встречать…

Кто раскрыть ее сумеет,
тот забыть себя посмеет
и сначала все начать.

с чего начинается одиночество?

С мига рождения, отделения от материнской утробы? С первого крика, он же перводыхание, — с вопля, знаменующего начало обособленного жизненного пути?..

Отделение, обособление… Зачем оно нужно?

Спроси: зачем океану волны?..

Мы с тобой волны, мой Друг, волны огромного могучего океана, капельки неизбывного Целого по имени Жизнь, и свое обособленное частное существование ведем ускользающе краткий миг. Наша главная жизнь — в Целом, где мы — все во всех и каждый друг в друге.

Ближайшая к тебе ветвь всежизненного Целого — течение в океане, поток, в котором и твоя волна возникает, — есть вид твой и род, а наиближайшие производящие волны — семья.

Родился — стало быть, об-особ-ился, отделился от всежизненно-родового Целого.

Обособление, да, но одиночество ли?..

Если не бросили, если кормят, согревают, обмывают-вылизывают, то, казалось бы, что еще тебе-несмышленышу нужно?

Любовь. Нужна — сверх всего — любовь, передаваемая и через кормежку, согрев и прочие жизнеподдерживающие действия, и через ласку, через глаза, голос. Через какое-то поле, незримое, но ощутимое, через лучи Всебытия…

Начинается одиночество с того мига, когда мы начинаем бояться одиночества.

А потом страх одиночества и становится главным его виновником.

Первый крик новорожденного так и переводится — «Не оставьте меня в одиночестве!..

О сознании одиночества еще речи, конечно, нет, все на уровне рефлексов, инстинктов. Еще бы его не бояться, одиночества, это ведь смерть, кому же это не ясно… А вот и не ясно.

Когда бросают тебя, это ясно тебе; а когда ты бросаешь, тогда ясно это бросаемой тобой стороне, а тебе до фени.

Не пугайте малыша:
от него уйдет душа,
убежит
в подземный сад.
не найдет пути назад..
Станет взрослым
и большим —
будет сам себе чужим
и от счастья убегать,
и своих детей пугать,
слышите?..

Младенцу, чтобы не чувствовать себя одиноким, нужно ощущать тело матери, быть на руках, при груди. Сосок с молоком — правопреемник пупочного канатика.

Малютке от года до двух достаточно, чтобы мать (или кто-то из своих взрослых) была в поле зрения и хотя бы иногда брала на руки.

Большинству ребятишек после 3–4 лет можно по нескольку часов в день находиться в незнакомой или малознакомой среде, это тяжело, но вынести можно, смотря по характеру.

С шести до десяти — недели на две-три за год можно погрузиться в чужое; тоже многим весьма тяжело, но приходится…

сонет щенку-ученику

Из тесноты, из сырости, из мрака
мы происходим. Лающий хаос
рожденье наше ставит под вопрос
об этом знает каждая собака.
В подъезде визг, на перекрестке драка,
и всюду р-р-р, куда ни сунешь нос.
Да, жизнь сложна, и если так не просто
быть существом посредственного роста,
то как смиряться сильным и большим,
как соблюсти общественный режим,
когда перетирается ошейник?

Щенком когда-то был и Волк-Отшельник.
Он разучился взрослых понимать,
он научился звезды поднимать…
Не совсем тут к месту смотрится этот сонет.