Одинокий пастух

Сандра смешивала гипс с водой, покрывала им большие листья комнатных растений, вроде монстеры, фикуса или пальмы, и раскладывала на просушку, а когда гипс высыхал, высвобождала лист, а пластину застывшего гипса раскрашивала, покрывала лаком, обрабатывала изнанку и сверлила дырку, чтобы изделие можно было повесить на стену. Получалось классно. Она подарила мне лист королевской бегонии с рельефными прожилками и темной сердцевиной, окаймленной темно-бордовым, белым и зеленым. Мне нравилось наблюдать, как Сандра работает, Митька временами тоже смотрел или листал альбомы с репродукциями.

– Где ты берешь экзотические листья? – спросила я у Сандры, когда впервые увидела, как она делает свои работы. Но прежде, чем она ответила, у меня всплыла картинка: магазинчик «Флора» и разные финтифлюшки, среди которых были и цветочные брошки с ожерельями (тогда я думала, что они фарфоровые), и цветочные панно, и подобные декоративные листья.

А Сандра ответила:

– У меня подруга в цветочном магазине работает. Это теща моего брата. С его женой у меня нет дружбы, зато с ее матерью – полный контакт, я ее называю двоюродной тещей.

Как говорят, неисповедимы пути господни. «Двоюродная теща» Сандры была Флорой из магазинчика на Энгельса. На следующей неделе мы заявились туда и к моему неописуемому восторгу договорились, что я буду работать у Флоры, точнее – подрабатывать.

Не думаю, что я делала траурные венки и составляла букеты лучше, чем Флора. Ну, может быть, немного лучше, но работала я с большим желанием и удовольствием. Флора радовалась моей помощи. В самом магазинчике места для меня не было, а подсобное помещение – темный и тесный подвальчик. Там я и располагалась, а Митьку отводила в библиотеку, где ему давали какую-нибудь объемную книжищу, в которую он и погружался.

* * *

В начале ноября, оставив Митьку в библиотеке, я отправилась к Флоре. Пробыла я там, наверное, часа полтора, точно не знаю, потому что все последующее у меня в сознании смешалось. Я зашла за Митькой, но в читальном зале его не обнаружила. С Аленой, а потом и с другими библиотечными работниками мы обшарили все помещения, заглянули в каждый уголок. Митька не мог раствориться, на столе лежал том детской энциклопедии, который он читал, в гардеробе висело его пальтишко. «Я не вижу входной двери! – оправдывалась гардеробщица. – Не вижу, кто входит, кто выходит».

Выскочила на улицу. Мимо шли прохожие, ехали машины, я металась по проспекту, не зная, на какую улицу свернуть, к тому же все они были пронизаны проходными дворами. Я хватала за одежду людей, лепетала еле слышно: «…Не видели мальчика?.. Маленького… Без пальто…» Наверное, вид у меня был безумный, потому что кто-то с опаской обходил меня, кто-то пытался вступить в контакт, но в панике я бежала дальше.

Мир рухнул. Он превратился в другой, замкнутый, оторванный от окружающего. Жизнь мгновенно потеряла смысл, стала пустой и страшной. Исчез мой бедный беспомощный ребенок.

В какой-то момент меня окликнула Алена, она тоже носилась по дворам в поисках Митьки, что-то сказала и побежала дальше. И вдруг какая-то старуха, взяв меня за руку, потащила в арку. Во дворе, возле водосточной трубы, сжавшись в комочек, сидел жалкий, перепуганный ребенок. Я стащила с себя пальто, завернула в него Митьку и понесла. Он был тяжелый, но я этого не ощущала, в тот момент я и лошадь подняла бы, и слона. Митька не сопротивлялся, он так замерз, что казался деревянным. По пути нас догнала Алена, отвела в читальный зал, накапала валерьянки, напоила горячим чаем с медом. Меня – горячим, Митьку – теплым, горячего он не переносит, ему нужна температура чуть выше комнатной.

Почему Митька забился во дворе в угол, мне понятно, а почему ушел, я так и не узнала. Зато стало очевидно: оставлять его без присмотра нельзя. От флористики придется отказаться, потому что магазинчик слишком мал, я не могу брать с собой ребенка. И все же Сандра нашла выход. Раз или два в неделю она ездила в центр, развозила по магазинчикам свою продукцию, заезжала во «Флору» и, если там был заказ, забирала каркас, мешок с хвоей и цветами, забрасывала ко мне, а на обратном пути мы с ней грузили в машину готовый венок. Букеты в таких условиях я не делала, слишком деликатный материал. В декабре мы с Сандрой стали изготовлять рождественские веночки из хвои с бантиками, шишками, колокольчиками и елочными игрушками, такие на западе на двери вешают.

Но однажды на пороге моей квартиры появился мент. Он представился и раскрыл удостоверение. Оказалось – наш участковый.

– Соседи жалуются, что из вашей квартиры постоянно выносят похоронные венки, – сказал он. – Вы можете объяснить, что это значит?

Я стала объяснять, что ничего не нарушаю.

– Может, не нарушаете, но с соседями вам жить, а не мне. Ваши траурные процессии на них производят тяжелое впечатление. Рекомендую не устраивать демонстрации.

Я спросила Калерию:

– Кто настучал?