Одинокий пастух

Я надеялась, что с нами поедет Фил, но он не смог. Рассчитывала, что он поселит нас в Москве у кого-нибудь из своих друзей, потому что нам предстояло провести там ночь. Конечно, не у первой жены, хотя, если бы его дочкам пришлось приехать в Питер, тем более к врачу, я бы и приютила, и присмотрела за ними. И жену приняла бы, ведь она мать сестер моего сына. А может, дело в УО нашего мальчика? Будь он нормальным, нам бы где-нибудь нашелся приют? Ведь у Фила в квартире часто кто-то из коллег обретается.

Не так давно я ездила убирать на Техноложку и встретила на улице тетю Пашу. Она посочувствовала:

– Как мне тебя жалко, ты такая хорошая девочка, и Филиппа Саныча жалко, потому что он настоящий ученый, день и ночь работает, а денег получает меньше, чем трамвайный кондуктор. И за что же на вас такая напасть с вашим мальчиком?

Через несколько дней Фил мне выговаривал, зачем я болтанула тете Паше, что у нас сын УО, теперь весь университет будет в курсе наших проблем. А с ночевкой в Москве Фил решил так: он забронирует нам номер в гостинице, не обеднеем. Однако позвонила Елена Ивановна и сказала, что я могу остановиться у ее ученицы, живет она возле ВДНХ, и стеснятся нечего, потому что это свой человек. Фил взял нам билеты туда и обратно, в купейный вагон, и мы отправились в Москву. Я очень боялась этого путешествия.

Хотя нервотрепка была, но дорога далась легче, чем я ожидала. Перестук колес укачал Митьку, и он уснул, а я притулилась рядом и временами задремывала.

Я никогда не была в Москве, в городе, незнакомом, как созвездье, хотя доступном для меня вполне, как писала Танька. Москва меня ошеломила, а Митьку перепугала, он весь трясся. И на вокзале, и на вокзальной площади было столпотворение. В результате мы бежали, как зайцы, под Митькин скулеж с повизгиванием, пока не укрылись в переулке. Постепенно успокоились, пошли нога за ногу, в каком-то скверике устроились на скамейке, я достала баночку с Митькиной едой.

Очень нарядная и интересная была Москва, совсем непохожая на Питер. Что удивило, здесь работали дворники, и у нас они, наверное, были, но выходили на улицы в шапках-невидимках. Дорогу до клиники осилили часа за два. Несколько остановок подъехали на автобусе, потом шли пешком. Отдыхали на всех встречных скамейках, в церковь зашли, там посидели возле бака со святой водой. «Москва… как много в этом звуке для сердца русского слилось…» – устало бормотал Митька. «Ночной зефир струит эфир. Шумит, бежит Галдал… Гвалдал… виквир…».

Добрались ни живы ни мертвы, как два выжатых лимона, один лимон большой, другой – маленький. К счастью, Петрович приняла нас сразу. Она была полная, мягкая, с ямочками на щеках и подбородке, с кольцами на руках. От нее пахло какими-то экзотическими духами. Петрович открыла папку, нашла письмо Елены Ивановны, задала привычные вопросы, с Митькой пыталась говорить. Мы с ним были не в ударе, хотя Митька прошел важный тест – глянул на страницу текста и пошел чесать наизусть. Петрович поинтересовалась, знаю ли я, что такое синдром Аспергера и синдром Саванта. Как же мне не знать?

– Вы читали роман Хемингуэя «По ком звонит колокол»? – спросила Петрович, и я постеснялась сказать, что не читала. – А эпиграф помните? Хемингуэй взял его из проповеди английского поэта и священника Джона Донна. – И она торжественно продекламировала: «Нет человека, который был бы как Остров, сам по себе, каждый человек есть часть Материка…» Каждый! Только аутист – Остров! А савант – это Остров Гениальности. Да-да, именно так их называют. Елена Ивановна говорила вам об этом?

– Говорила. Но другими словами.

В конце концов Петрович предложила мне оставить Митьку в ее клинике. Я думала, вместе со мной, на день-два. Оказалось, без меня и надолго, хотя насколько долго, точно неизвестно.

– Здесь все ребятишки аутисты. Наши врачи, сестры и нянечки – квалифицированные специалисты, они хорошо справляются со своими подшефными. За Митей будет постоянное наблюдение, уход, а также индивидуальное обучение. В обычную школу его не возьмут, а в коррекционную – не дай бог! Ему нужна специализированная школа для аутистов, таких школ в нашей стране пока нет. А мы сможем его не только учить, но и социализировать, дать ему навыки адаптивного поведения, самостоятельности, чтобы, насколько это возможно, приспособить к взрослой жизни. У нас работают не простые врачи, а ученые-исследователи, которые применяют разнообразные современные методики. Поначалу дети проходят всех врачей, сдают анализы…

Она трындела и трындела, а у меня всплывали ужасные кадры каких-то фильмов о дурдомах и опытах над психами.

– А как же я? – спросила в полной растерянности.

– А что с вами не так? Поедете домой. – Она смотрела на меня с сожалением, как на последнюю тупицу. – Поймите, вы не сможете ему дать того, что он получит здесь. А вы в свою очередь получите личную жизнь, возможность заняться карьерой и всем, чем захотите. Вы обретете свободу. Причем совершенно бесплатно.