Одиссей Полихроніадесъ

— Слышите? — говоритъ онъ. — Вотъ ты какіе, братъ, плохіе комплименты знаешь! Другой разъ, если будешь такъ мошенничать, я теб и врить не буду. Ты будь со мною проще. Я не люблю вашего греческаго риторства. Къ чему эта возвышенность? Бабка твоя кирія Евгенко гораздо лучше говоритъ. Учись у нея.

Я замолчалъ, а г. Благовъ спросилъ:

— Радъ ли ты, что у меня въ дом будешь жить?

Я отвчаю ему на это отъ всего сердца, что «готовъ послдовать за нимъ на отдаленнйшій край свта!»

А онъ опять:

— Ты все свое, терпть не могу краснорчія!

И ушелъ онъ отъ меня съ этими словами.

Я остался одинъ въ смущеніи и размышлялъ долго о томъ, какъ трудно вести дла съ людьми высокаго воспитанія.

Узжая, консулъ секретно просилъ отца собрать ему какъ можно боле свдній о стран, о населеніи, церквахъ, монастыряхъ, училищахъ, произведеніяхъ края; о правахъ христіанъ, о томъ, чмъ они довольны и на что жалуются; просилъ изложить все это кратко, но какъ можно ясне и точне, съ цыфрами, на бумаг, и прибавилъ: «какъ можно правдиве, прошу васъ, — безъ гиперболъ и клеветы…»

Онъ еще разъ повторилъ, садясь на лошадь, что его янинскій домъ — нашъ домъ отнын и что онъ самъ черезъ недлю вернется въ городъ.

Мы вс, отецъ мой, я, попъ Евлампій и другіе священники, нкоторые старшины и жители, и вс слуги наши, проводили его пшкомъ далеко за село и долго еще смотрли, какъ онъ со всмъ караваномъ своимъ подымался на гору.

— Пусть живетъ, молодецъ, пусть благословитъ его Господь Богъ, — сказалъ съ чувствомъ отецъ Евлампій. — Оживилъ онъ насъ. Теперь иначе дла эпиротовъ пойдутъ.

— Дай Богъ ему жизни долгой и всего хорошаго, — повторили и мы вс. Отецъ же мой сказалъ, провожая глазами толпу его всадниковъ:

— Вотъ это царскій сановникъ; и взглянуть пріятно: и собой красивъ, и щедръ, и на кон молодецъ, и веселъ, и вещи у него вс благородныя такія, и ковры на вьюкахъ хорошіе, и людей при немъ многое множество. Душа веселится. Таковы должны быть царскіе люди. А не то, что вотъ мой бдный мистеръ Вальтеръ Гей. Желтый, больной, дтей много, жилище небогатое, тсное! А такой адамантъ блестящій и юный; и православный къ тому же — душу онъ мою, друзья, веселитъ!..

— Правда! — сказали вс согласно, и попы наши, и старшины, и слуги. По возвращеніи домой было ршено, что мы скоро подемъ въ Янину.

II. НАШЪ ПРІЗДЪ ВЪ ЯНИНУ.

I.

Тотчасъ по отъзд консула мы съ отцомъ начали готовить для него т замтки, о которыхъ онъ просилъ. Отецъ пригласилъ къ себ на помощь одного только отца Евлампія и никому больше довриться не хотлъ — онъ боялся не только возбудить турецкую подозрительность, но и зависть греческаго консульства въ Эпир.

И онъ, и отецъ Евлампій отъ меня не скрывались. Они совщались при мн, припоминали, считали, а я записывалъ. Оба они повторили мн нсколько разъ: «смотри, Одиссей, чтобы Несториди не догадался, берегись! Въ досад за нашу чрезвычайную близость съ русскими онъ можетъ довести все это до эллинскаго консульства».

Отецъ старательно изложилъ все, что касалось до древнихъ правъ Загорскаго края; объяснилъ, въ какомъ подчиненіи Загоры находились къ янинскимъ пашамъ; почему въ нашей сторон вс села свободныя, а не зависимыя отъ беевъ турецкихъ и отъ другихъ собственниковъ, какъ въ иныхъ округахъ Эпира; почему турки тутъ никогда не жили, и какъ даже стражу загорцы нанимали сами христіанскую изъ сулійскихъ молодцовъ. Обо всемъ этомъ вспомнили отецъ и попъ Евлампій. Даже цыганъ нашихъ загорскихъ крещеныхъ не забыли и объ нихъ сказали, что они занимаются у насъ кузнечествомъ и другими простыми ремеслами, что мы ихъ держимъ нсколько далеко отъ себя и въ почтеніи, и даже мсто, гд ихъ хоронятъ за церковью, отдлено отъ нашего греческаго кладбища рядомъ камней. «Однако, прибавилъ отецъ, они имютъ одно дарованіе, которымъ насъ превосходятъ, — божественный даръ музыки».

— На что это ему? — сказалъ священникъ.

— Онъ все хочетъ знать, — отвчалъ отецъ. И я записалъ и эти слова о музык.

Счесть села, церкви и маленькіе скиты, въ которыхъ живутъ по одному, по два монаха, упомянуть о большой пещер, о посщеніяхъ грознаго Али-паши, все это было нетрудно.

Но было очень трудно перечислить хотя приблизительно имена загорцевъ-благодтелей и указать именно, кто что сдлалъ и около какого села или въ какомъ сел. Кто сдлалъ каменный, мощеный спускъ съ крутизны для спасенія отъ зимней грязи и топи; кто мостъ, кто и гд стну церковную починилъ, кто школу воздвигъ, кто храмъ украсилъ. Не хотлось отцу забывать и людей мене богатыхъ, мене именитыхъ, ему хотлось правды; а у всякаго встрчнаго открыто справки наводить сейчасъ по отъзд консула онъ не хотлъ.

Въ Янину пора было спшить: и вотъ мы вс трое тайно трудились съ утра ранняго; бросали тетради и опять брались за нихъ. Отецъ повторялъ: «Трудись, трудись, сынокъ мой, трудись, мой мальчикъ хорошій, для православія и для добраго консула нашего. Можетъ быть скоро будешь хлбъ его сть».

И я съ охотой писалъ, поправлялъ и опять переписывалъ.