Одиссей

Кьеркегор считает, что жизнь без отчаяния – бездуховная жизнь. Цель жизнь состоит отнюдь не в том, чтобы на вашем надгробии написали: «Он никогда не отчаивался», словно вы на всю жизнь задержали вдыхание и лишь в самом конце с облегчением выдохнули: «Получилось!» Бездуховным не рождаются, это приобретенное незнание. Там, где отчаивающийся уязвим, бездуховный человек будет скользким, как мыло, с него все скатывается, как с гуся вода. Отчаяние не может крепко вцепиться в того, кто не осознает его, и мы не сразу понимаем, что имеем дело с бездуховностью. Ведь она может настигнуть не только легкомысленного мещанина, но, как ни парадоксально, даже критика-интеллектуала или исследователя творчества Кьеркегора. Можно даже читать лекции о Кьеркегоре и быть начисто лишенным духовности и вовлеченности. «Бездуховность вполне может говорить то же самое, что произнес истинный дух, – вот только говорит она это не силою духа. Будучи определенным бездуховно, человек стал говорящей машиной, и этому нисколько не мешает то, что он с одинаковым успехом может обучиться философским высокопарностям или же знанию веры и политическому речитативу»[49]. Это все равно что считать себя экзистенциалистом, вызубрив наизусть какую-нибудь экзистенциалистскую считалочку. Снова и снова рассказывать одни и те же заученные истории. Звучит как откровение, а на самом деле слова вылетают изо рта, даже не затрагивая сознания. Бездуховность встречается гораздо чаще, чем мы думаем. В конце концов, это самая распространенная форма отчаяния.

Немногие признаются, что страдают от него. Только не я – кто угодно, но меня это не коснулось. Кьеркегор приводит метафору дома, хозяин которого живет в подвале. Он как будто не осознает, что в доме есть и другие этажи и комнаты – более уютные, светлые, куда лучше подходящие для жизни. «Человек не просто предпочитает жить там, ему это нравится настолько, что он гневается, когда ему предлагают этаж хозяев – всегда свободный и ожидающий его, – ибо, в конце концов, ему принадлежит весь дом»[50]. Таков отчаявшийся, не осознающий своего отчаяния, что весьма унизительно – и в свете этого считать счастье целью жизни наивно и нелепо. Ведь можно прожить судорожно счастливую жизнь, так и не выйдя из подвала – в точности как описывает Кьеркегор. (См. ил. 10. Франц Роберт Ричард Брендамур, «Одиссей и Левкотея».)

Отчаявшийся, желающий быть кем-то другим

Вышли надежды,

прибыла убыль,
когда однажды
тебя пригубил
и на плачевный
мир полупьяный
через плечо твое
смуглое глянул.

Если вы не узнали себя в предыдущих описаниях и уверены, что вам не грозит такое бездумное существование, вероятно, вам покажутся знакомыми более осознанные формы отчаяния, которые описывает Кьеркегор. Следующая ступень – это отчаянное желание быть кем-то другим. Желание стать новым человеком. Вы можете быть недовольны тем, чем одарила вас природа, или боги, или родители, или – если у вас все хорошо с рефлексией – тем, чего вы добились сами, и вы хотели бы начать все заново, с другими вводными данными. И вы мечтаете стать кем-то другим.

С кем такого не бывало? Кто-то в детстве мечтал стать знаменитым футболистом или рок-звездой, а некоторые взрослые все отдали бы за то, чтобы оказаться не месте Мишель Обамы, Стива Джобса или Шерил Сэндберг[51].

Мальчишкой я любил гулять с собакой – не ради собаки, но ради разворачивавшихся в моей фантазии историй о том, как я становлюсь профессиональным футболистом, чья карьера увенчается решающим голом в финале чемпионата Европы на стадионе Сан-Сиро в Милане. Но потом мою мечту украл Уле Гуннар Сульшер[52]. Не то чтобы я себе не нравился, но чужие жизни кажутся более увлекательными, а некоторые – такими, что просто дух захватывает. Многие из нас иногда потихоньку примеряются к чужой жизни. Мы играем в любимых персонажей, мы подражаем им. Ведь иногда гораздо проще притвориться кем-то другим, чем выступать в роли самого себя. Порой мы просто испытываем гипотетические версии себя. Как у известных художников, у меня есть свои «периоды» – голубой, розовый, кубистский и сюрреалистский. Сегодня я глубокомысленный писатель, завтра перекати-поле, летом гостеприимный хозяин, а зимой любитель пожить на широкую ногу. Кьеркегор считает, что мы строим воздушные замки, мы живем чужой жизнью, и с каждым потенциальным Я, которое мы примеряем, мы все больше превращаемся в безземельного короля. Потому что пытаемся править не своим королевством.