Одиссей

Подобное ожесточение свойственно не только чудовищам и тиранам. Кьеркегор считает, что между ним самим и Ричардом III есть нечто общее[64]. Он и сам испытывал страдание, от которого можно было ожесточиться, многие думают, что он описывал свою собственную боль, но сам он утверждал, что на этом сходство заканчивается. Ричард губит свою душу, Кьеркегор обретает вечное спасение. По крайней мере так думал сам Кьеркегор. Но часть пути они все-таки прошли вместе. Шекспир показывает нам краткий миг просветления, который случается у Ричарда накануне битвы. В кошмарном сне к нему приходят все, кого он убил, и шепчут ему обвинения. Он просыпается в холодном поту и пытается прийти в себя. Это был лишь сон, фантазия. Бояться нечего. В странном диалоге с самим собой он достигает новые глубины отчаяния: «Я весь дрожу от страха… Кого боюсь? Себя? Здесь я один. Но Ричард Ричарда так крепко любит! Мне ль не любить его – ведь это я. Как! Здесь убийца! Нет!.. Да, я убийца. Тогда бежать! Как? От себя? От мести? Кто ж будет мстить? Я? Самому себе? Но я люблю себя… Увы, за что же? Что доброе я сделал сам себе?» Этот необыкновенный разговор завершается уже знакомым выводом: «Я изверг!» Но на этот раз это скорее похоже не на девиз, а на признание. За которым следует еще более глубокое признание: «Я изверг… Нет, я лгу – не изверг я»[65]. На какой-то момент Ричарду III удается прорваться сквозь отчаяние, когда он понимает, что он – нечто более сложное, чем карикатурный злодей-горбун.

«Игра престолов» основана на истории войны Алой и Белой розы и Ричарда III. Герои известного сериала основаны на многих исторических персонажах, включая и отчаявшегося Ричарда. Он превратился в карлика – происходящего из знатной семьи, но ненавидимого и презираемого даже своими родственниками. Его изъян – жало во плоти. И Тирион весь отдается роли пьяницы, охотника за юбками и маргинала, хотя и понимает, что в нем заключено нечто большее. В момент наивысшего унижения, когда его судят за преступление, которого он не совершал, в своей оправдательной речи он восклицает: «Да, я виновен! Виновен в том, что я карлик!» Неужели и это отчаяние вам незнакомо? Тогда возьмем еще одного отчаявшегося монарха, нового Ричарда и нового Кьеркегора: британского короля Георга VI в фильме «Король говорит». Его жало во плоти – заикание, и оно заставляет его ожесточиться. Он мрачен, суров и неприятен с теми, кто хочет предложить ему помощь. Упрямый, отчаявшийся, травмированный. Однако в конце концов ему удается прорвать круг отчаяния в одной из самых впечатляющих сцен современного кинематографа и самых искренних военных речей в истории Второй мировой. И когда его логопед, счастливый и ободряющий, после речи сообщает ему, что он все еще немного запинается на букве «в», король отвечает: «А иначе никто бы не поверил, что это, правда, я». Такой настоящий и такой отчаявшийся.

Так что отчаивайся!

Как всякий пес, я сразу чую бога.

Лишь человек при боге глух и слеп.
Хозяина и в рубище убогом
узнаю я и через двадцать лет.
Служанки бьют, и сам себе я в тягость,
подстилкой мне – слежавшийся навоз,
а он меня узнает: «Аргус, Аргус,
эк обветшал и обовшивел пес!»

Кьеркегор указывает на связь между крушением и отчаянием, но он опасается, что человек может не справиться с отчаянием и погибнуть окончательно. Замыкаясь в себе, ты ожесточаешься и погибаешь. Тебе не удается пробиться сквозь отчаяние, ты не готов потерять себя, чтобы обрести себя. Это очень тревожный знак. Это означает, что ты заключил свое отчаяние и боль в капсулу, и со стороны все может выглядеть замечательно – прическа волосок к волоску, улыбка до ушей, но изнутри тебя пожирает отчаяние. И Кьеркегор спрашивает: «Какая польза человеку, если он приобретет мир, а душе своей повредит?» Забудьте библейское происхождение этого вопроса. Это глубоко экзистенциальный вопрос. Если вы получите все, чего только можно желать: богатство, карьеру, восхищение и репутацию, никто не уличит вас в ошибках и слабостях, но при этом повредите своей душе – что в этом хорошего? А если вы потеряете все, что имели, но душу свою сбережете – что тогда? Этот вопрос лишь отчасти риторический: что важнее?

Вот так отчаяние создает человека. Отчаяние подталкивает вас вперед. Оно поддерживает вас в бесконечной жизненной борьбе. Оно не дает вам остановиться, стать поверхностным, отвердеть. Отчаяние никогда не перестает, оно длится до самой смерти. Чтобы победить, нужно проиграть, чтобы получить, нужно потерять. (См. ил. 12. Жан Вебер, «Одиссей и Навсикая».)