Одиссей

Тут мы подобрались к самой сути личного нарратива. Он описывает не только прошлое и уже совершенные действия. Повествование указывает на некую цель впереди. Макинтайр написал свою книгу с намерением вернуть телеологическое мышление из мглы забвения. Греческое слово telos значит «цель». Телеология исходит из того, что человек направляет свою жизнь на достижение определенных целей. Эти цели, вероятно, присущи человеческой природе, а может быть, у них есть и высший смысл. В наше время телеологическое мышление подверглось развернутой критике. Всем чудится в нем фатализм и религиозное содержание. Многие полагают, что человека раздирают на части время, ситуации и противоречивые мотивы. Человек, как лебедь, рак и щука, стремится во всех направлениях сразу, и стрелка компаса дрожит и указывает на все стороны света одновременно. Никакой цели не существует, и жизнь – это не гонка по заданному маршруту по направлению к финишу. Телеологическое мышление очень быстро списывают со счетов. Но Макинтайр считает, что человек неизбежно живет в свете будущего. Происходящее в настоящем подвергается влиянию наших мыслей о будущем. К будущему относятся задачи, которые мы ставим перед собой, амбиции, которые хотим реализовать, и трудности, которых хотели бы избежать. Все эти возможности обретают форму цели – телоса. Таким образом, человек ориентирован на цель. Бессмысленно отрицать это. Это отчетливо видно в человеческих нарративах. Любое повествование направлено к цели, оно не останавливается на середине без всяких причин. Где-то впереди ждет последняя глава. All'alba vincero.

Порой эти цели принимают форму надежд. Надежда всегда устремлена в будущее. В моменты глубочайшего отчаяния я боюсь, что моя история развалится на части. Все, чем я, как мне казалось, был, и все, чем надеялся стать, может быть уничтожено одним болезненным разговором или чередой отказов. Иногда все может разрушить простая случайность – словно боги оттачивают на мне чувство юмора. В такие моменты легко и даже, пожалуй, утешительно позволить себе погрузиться во тьму. И слушать скорее «Riders on the storm» Джима Моррисона, чем песню «Tomorrow» в исполнении кучки зеленых юнцов. И если что-то может вытащить вас обратно к свету, то это остатки вашей истории, которые все еще ждут впереди. Даже гитарный риф Моррисона со временем приедается. Легенда гласит, что Пандора открыла свой ящик из пустого любопытства и выпустила в мир множество бед и несчастий, но в последний миг успела захлопнуть крышку, как раз вовремя, чтобы не позволить надежде вылететь из него и исчезнуть навсегда. С зарей мне побеждать.

Так что мое повествование – это тетива, натянутая между неопределенным будущим и целью. Именно здесь можно увидеть перекличку с рассуждениями Кьеркегора об отчаянии. Человек отчаивается в своей неуверенности, в недостижимости своей цели. Для Кьеркегора это напряжение между конечным и бесконечным, между необходимым и возможным[81]. Он выражается довольно странно, но если обдумать его формулировки, покатать их на языке, в них можно увидеть смысл. Существует данность, существует конечность и необходимость – это то, чего мы не можем изменить. Мы – те, кто мы есть с нашими склонностями, нашим происхождением и нашим прошлым. С этим приходится смириться. Саморефлексия всегда крутилась вокруг слов, высеченных над входом в храм дельфийского оракула: gnothi seauton – познай самого себя. Но ведь я – это еще и возможности, заложенные в будущем, это бесконечное стремление к прекрасному, к добру. Любое саморазвити – это попытка реализовать собственный потенциал. Мы можем создавать самих себя. Гуманисты эпохи Возрождения верили: все возможно[82]. «Человек может достичь всего, если захочет», – говорил великий ученый, писатель и гуманист Леон Баттиста Альберти. Поэтому Микеланджело стал художником, скульптором, архитектором, инженером и поэтом – универсальным человеком, uomo universale, реализовавшим все свои способности, идеалом Ренессанса. В противостоянии между необходимым и возможным, конечным и бесконечным, и человеческое Я, считает Кьеркегор. Мы отчаиваемся, если просто принимаем все как есть, и мы отчаиваемся, если решаем, что можем создавать себя без всяких ограничений. В диалектике и напряжении между этими полюсами и находится Я, стремящееся к своей цели.