Одиссей

Тип героя, воплощенный в «Одиссее», встречается в легендах и сказках и обозначается исследователями как трикстер[89]. Это хитрец и порой даже плут, отлично знающий людей и понимающий правила социальной игры. Трикстер – ловкач и манипулятор. Он может быть добрым или злым, но главное: он – серый кардинал, который приводит остальные фигуры в движение. Он – шахматист, разыгрывающий свою партию. К трикстерам можно отнести бога Локи из скандинавских мифов, Иакова из Ветхого Завета и лиса из народных сказок. Карл Густав Юнг считал трикстера одним из архетипов, врожденных образов, с помощью которых мы понимаем мир[90]. Мы видим в окружающих трикстеров точно так же, как видим мудрецов и мадонн. Этот архетип нередко встречается в современных произведениях литературы и кинематографа – например, кролик Багз Банни или одиннадцать друзей Оушена.

Но Одиссей извлекает трикстера из списка ролей второго плана и становится главным героем своей истории. Он становится новым героем, который говорит «прощай» оружию и героическим сражениям и символизирует победу разума и цивилизации.

У Николо Макиавелли трикстер становится идеалом правителя. В своем провокационном шедевре «Государь» Макиавелли отказывается от прежних представлений о лидерстве[91]. Он насмехается над наивными представлениями о том, что человек по своей природе добр, и даже заявляет, что боится правителя, руководствующегося подобными идеалами. Они приносят больше вреда, чем пользы. Не то чтобы Макиавелли считает, что человек по своей природе зол. Для него человек одновременно и добр, и зол, но прежде всего – недальновиден и эгоцентричен. Человек может трудиться на благо общества, но думает в первую очередь о собственной выгоде. И лидер должен принимать это во внимание. Именно поэтому Макиавелли считают отцом реальной политики[92]. Но мне кажется, что это не совсем справедливо. Основной вопрос, который Макиавелли задает в «Государе»: «Если таков человек, то как им править?»[93]. И предлагает следующий ответ: правитель должен быть кентавром – наполовину человеком, наполовину конем. Эта метафора сложнее, чем кажется. Человеческая половина символизирует гуманистическую философию Возрождения. Макиавелли не отвергает ее. Но в человеке должно присутствовать и животное начало, чтобы не стать жертвой тех, кто не следует идеалам добра. Макиавелли выбирает двух животных, воплощающих в себе качества, которые пристали лидеру: льва и лиса. Образ льва понятен каждому. Лидер должен быть храбрым и сильным. Мы не хотим подчиняться трусам или слабакам, которые упускают все хорошие возможности. Людям всегда нравились гордые львы и львицы, царящие над животным миром и внушающие трепет своим громким ревом. Лев – прекрасный символ правителя, взгляните только на королевские гербы. Но почему лис? Нечасто увидишь королевский замок, украшенный хитрой рыжей мордой и пушистым хвостом – разве что в виде живописных полотен с изображением охоты. Но здесь большинство ошибается, утверждает Макиавелли. Охотиться на лиса нужно не для того, чтобы разорвать его на клочки, но для того, чтобы обрести его качества. Потому что пока лев изматывает самого себя и окружающих громким ревом и однообразной прямолинейной тактикой, лис добивается результата. Лев скорее похож на Ахилла, погубленного собственной яростью. Лев нужен нам, чтобы отпугнуть волков, но нам нужен и лис с его хитростью, похожий на Одиссея, чья смекалка помогает ему избежать опасностей по дороге домой.

Лис Макиавелли – вылитый Одиссей. Именно Одиссей был идеалом Макиавелли, а вовсе не Чезаре Борджиа, которого часто упоминают[94]. Посмотрите оперу Монтеверди «Возвращение Улисса на родину», и у вас не останется никаких сомнений. Улисс/Одиссей всех превосходит смекалкой и хитростью. «Многохитрый» муж удовлетворяет всем лисьим критериям Макиавелли. В конфликтной ситуации он чувствует себя как рыба в воде, его не назовешь ни упрямым, ни наивным. Он полон здорового скепсиса и не принимает на веру все, что ему говорят. Как отмечает сам Макиавелли, увидеть дано всем, а потрогать руками – немногим[95]. «Многие хитрости» Одиссея говорят о гибком и адаптивном подходе к трудностям. У него нет рецепта успеха, который он применял бы в любой ситуации, нет и принципов, возведенных в ранг божественных заповедей. Как и лис Макиавелли, Одиссей глубоко прагматичен. Не все возможно, но возможно многое, если выбрать момент оптимального соотношения между обстоятельствами и собственными возможностями. (См. ил. 18. Якоб Йорданс, «Одиссей в пещере Полифема».)