Одиссея капитана Блада

одни только трусы. Послушайте, вы, господин капитан! Вы боитесь вести эту
операцию, и поэтому командовать ею буду я. Погода стоит хорошая, и мы
успешно высадимся на берег. Если это будет так – а это так и будет, – то

завтра вам придется выслушать кое-что малоприятное. Я слишком великодушен,

сэр! – Он сделал величественный жест рукой. – Разрешаю вам удалиться.
Де Риваролем руководили глупое упрямство и тщеславие, и он, конечно,
получил вполне заслуженный урок. Во второй половине дня эскадра подошла
поближе к берегу. Под покровом темноты триста человек, из которых двести
были неграми (то есть все негры, участвовавшие в экспедиции), отправились на
берег в каноэ, пирогах и лодках. Де Ривароль вынужден был взять на себя
личное командование десантным отрядом, хотя это совсем не прельщало его.
Первые шесть лодок, подхваченные прибоем и брошенные на скалы,
превратились в щепки еще до того, как находившиеся в них люди смогли
броситься в воду. Грохот волн, разбивающихся о камни, и крики утопающих
послужили убедительным сигналом для экипажей других лодок. Командующий
десантом барон сразу же отдал приказ уходить из опасной зоны и заняться
спасением утопающих. Эта авантюра обошлась недешево: погибло около
пятидесяти человек и было потеряно шесть лодок с боеприпасами.
Де Ривароль вернулся на свой корабль взбешенным, но отнюдь не
поумневшим. Он не принадлежал к числу тех людей, которые становятся мудрее в
результате жизненного опыта. Он гневался на все и на всех и от огорчения тут
же завалился спать.
На рассвете его разбудили раскаты пушечных залпов. Выбежав на корму в
ночном колпаке и в ночных туфлях, барон увидел странную картину, от которой
его ярость удвоилась. Четыре корсарских корабля, подняв все паруса,

совершали непонятные маневры, находясь приблизительно в полумиле от Бока

Чика и почти на таком же расстоянии от французской эскадры. Временами,

окутываясь клубами порохового дыма, они обстреливали залпами большой круглый

форт, защищавший узкий канал – вход на рейд. Пушки форта отвечали
энергично, однако корсары маневрировали парусами и стреляли с такой
исключительной точностью, что их огонь накрывал защитников форта в тот самый
момент, когда они перезаряжали пушки. Произведя залп, корсарские корабли
круто поворачивались, так, что канониры форта видели перед собой движущуюся
мишень в виде кормы или носа кораблей противника. Маневрирование это
производилось настолько искусно, что за одну-две секунды перед самым залпом
испанцев пиратские корабли выстраивались только в перпендикулярной позиции к
форту, так, что мачты кораблей сливались в одну линию.
Бормоча под нос проклятия, де Ривароль наблюдал за боем, по собственной
инициативе начатым Бладом. Офицеры "Викторьез" столпились здесь же, на

корме, и, когда наконец к ним присоединился де Кюсси, барон уже не мог

больше сдерживать душившее его негодование. Собственно говоря, де Кюсси сам
навлек на себя эту бурю. Он подошел к барону, потирая руки и всем своим
видом выражая удовлетворение энергичными действиями тех, кого он привлек на
службу.