Одиссея. В прозаическом переложении Лоуренса Аравийского

Вестник взял мясо и подал лорду Демодоку, и бард принял этот знак внимания с радостью. Гости навалились на стоявшую перед ними снедь, а когда они наелись и напились, Одиссей обратился к барду.

— Демодок, я славлю тебя превыше всех смертных. Не знаю, была ли твоей наставницей Муза, дочь Зевса, или сам Аполлон. Ты пел горестную историю ахейцев, их подвиги, страдания, горе так точно, как будто ты был там или слышал от очевидцев. А сейчас выбери другую тему, спой нам Слово о деревянном коне, построенном Эпеем с помощью Афины. Спой, как лорд Одиссей сумел хитростью доставить во вражью цитадель коня, начиненного воинами, и как пала Троя. Спой с начала до конца, и я буду повсюду утверждать, что божья милость щедро одарила тебя вдохновеньем.

Он сказал, и воодушевленный богом менестрель показал свое мастерство. Он начал с того, что основные силы аргивян отчалили на крепких судах, спалив свой стан, и уплыли. А соратники славного Одиссея оказались в сердце Трои, спрятанные в недрах коня, которого сами троянцы затащили в свою цитадель. Троянцы стояли вкруг коня и спорили, как с ним поступить. Столкнулись три мнения: разрубить ли деревянное чрево безжалостными клинками, затащить ли коня на край обрыва и столкнуть вниз на скалы, либо оставить его на месте, как мирную жертву богам. В конце концов победило последнее мнение. Рок предначертал им погибель, когда город приютил этого чудовищного зверя, в котором теснился цвет аргивского воинства, неся семена смерти и разрушения Трое.

Он пел, как ахейские воины покинули свою полую засаду, вырвались из чрева коня и погубили Трою. Он воспевал подвиги воинов при штурме величественного города. Он пел, как подобный богу войны Одиссей вместе с великим Менелаем атаковал дом Деифоба, вступил в отчаянную схватку и вышел из нее победителем с помощью решительной Афины.

Песнь славного барда еще лилась, но Одиссей растаял, и слезы с ресниц оросили его щеки. Он рыдал, как рыдает жена, бросаясь к телу любимого мужа, павшего при обороне родного города, спасая дом и детей от страшной судьбы побежденных. Она видит, как он испускает последний вздох и умирает. С воплями она обнимает его тело, но враги бьют ее по опущенным плечам древком копья и ведут в рабство, на горе и тяжкий труд. И отчаяние бороздит ее щеки так же горестно, как текли слезы из глаз Одиссея. Но и на этот раз собутыльники не заметили его слез, только сидевший рядом Алкиной невольно услышал скорбные вздохи. Алкиной обратился к веслолюбивым феакийцам:

— Внемлите мне, капитаны и советники. Пусть Демодок даст отдых своей звучной лире — не всех радует его песнь. После трапезы, когда запел божественный певец, горько затосковал Странник. Жестокая боль гложет его сердце. Прекрати же петь, чтобы мы все, хозяева и гости, смогли повеселиться. Все было устроено в честь нашего достойного гостя, и корабль с командой, и прощальный пир, и гостевые дары, показывающие нашу любовь. Здравомыслящему человеку молящий о помощи дорог, как брат. Странник, не таись, но отвечай искренне на мои вопросы. Скажи, как звали тебя дома отец и мать, как величали друзья в городе и округе. Никто, богатый или бедный, не остается безымянным, придя в сей свет. Каждому дают родители имя при рождении. Скажи мне, откуда ты пришел, из какой страны и города, чтобы мой корабль смог проложить себе курс и вернуть тебя на родину. Знай, что на кораблях феакийцев нет штурмана и нет руля, как на обычных судах. Наши суда чуют мысли и желания команды. Знакомы им все города и плодородные земли, и сквозь туман и облака они быстро пересекают заливы моря-океана. И рифы, мели и бури им не страшны.

«И все же я слыхал от своего отца Навзифоя, что гневается на нас Посейдон за то, что мы без разбора всех отвозим. Он предсказал: когда-нибудь, Посейдон сокрушит наш стройный корабль, идущий обратным рейсом в родной порт по туманному морю после подобной миссии, а наш город скроет за высокими горами. Так сказал мне отец. Поступит ли так Посейдон, нет ли — все будет по божьей воле.

«Но сейчас открой сердце и попросту расскажи, где ты странствовал, и какие города людей посещал. Какие это были города, и какие люди, жестокие, дикие и неправедные, или гостеприимные и богобоязненные? Расскажи, почему ты горько украдкой рыдал, слушая песнь о данайцах и падении Илиона? Ведь это постановили боги, они отмерили нить жизни героев, чтобы их судьба стала поэмой будущих поколений. Погиб ли родич твоей жены у стен Илиона, достойный свояк, что не уступит и родичу? Или любимого и надежного товарища ты потерял? Сердечный друг дороже брата».

ПесньIX Циклоп

Отвечая королю, многодумный Одиссей начал свой рассказ:

— Высокочтимый лорд Алкиной, нам выпала честь внимать певцу с божественно чистым голосом. Что может быть лучше, чем пиршество, когда на столах лежат хлеб и мясо, музыкант завораживает уши пирующих, а виночерпий разливает вино и разносит по местам. Несомненно, лучше этого в мире нет.