Проще говоря, в то время как самокритика A&L была в центре концептуализма того периода (в таких проектах каталогизации, как Индекс 01, 1972 на Документе 5), другие художники перенимали эти аналитические процедуры и применяли их к жизненным ситуациям. Конечно, в разных регионах это происходило по-разному, и еще иначе для тех художников, которые находились в процессе перемещения по миру. Известные тому примеры – проект Ханса Хааке Агентство недвижимости Шапольски (1971) и Послеродовой протокол Мэри Келли (1973–1979). Менее известны Шовинистские проекты (1971) Марты Уилсон: это удивительное применение номинативных утверждений общего характера к реальным ситуациям для того, чтобы указать на абсурдный разрыв между ними, и на то, что в них встроены иерархические структуры. Например, в проекте Неизвестен содержится следующая инструкция: «От женщины надежно скрыта личность ее сексуального партнера (снотворное, повязка на глазах, абсолютная темнота). Она догадывается, с кем спала, по чертам лица ребенка». Проект Убежденность: «Женщина выбирает партнера по генетическим особенностям, которыми восхищается (здоровые зубы, кудрявые волосы, зеленые глаза и т. д.) и растит их ребенка». Проект Шовинизм: «Мужчине вводят гормоны, которые вызывают симптомы материнства». Будто бы 1960-е годы, которые отнюдь не были периодом свободной любви и тому подобного, уже организовали по аналогии с Государством Платона[175].
Трансформации произошли и в группе A&L, в частности творчество группы стало тяготеть к третьему элементу моей теории. Мы поняли, что наше экстремальное принятие авангардных стратегий запоздало и мы пытаемся быть авангардистами на костях этого течения. Когда в 1974 году Аллан Капроу пригласил меня читать лекции в Калифорнийском институте искусств, он представил меня как «живого динозавра и настоящего авангардиста». Так мы перешли к тому, чтобы укоренить нашу практику в жизни, начиная с самих себя как деятелей мира искусства. Так были созданы: Высказывания в A&L (1973), дающие читателям возможность вступить в дискуссию и управлять ей согласно собственным предпочтениям; Черновик антиучебника – выпуск журнала Art-Language 1974 года, в котором среди прочего говорилось о теории провинциализма; выставки, описанные в Art & Language в Австралии (1975). Три номера журнала The Fox (1975–1976) представляют собой самую непосредственную атаку группы на модернистский мир искусства. Вернувшись в Австралию в середине 1970-х годов, Иэн Бёрн, Найджел Лендон и я продолжили работу в этом ключе, создав движение Art & Working Life («Искусство и Трудовая Жизнь»), которое существует, в несколько рассредоточенном виде, по сей день[176]. Книга комиксов Карла Бевериджа и Кэрол Кондэ Это всё еще привилегированное искусство (1976) основывается на маоистской практике постоянной самокритики и демонстрирует, как Культурная революция приходит в нью-йоркский мир искусства (мы видели много таких публикаций в Чайна-тауне)[177]. В этой связи нельзя не подчеркнуть ценность критического концептуализма для успешной работы с профсоюзными организациями и диссидентскими группами в Австралии, Торонто и других местах и то, насколько важной остается эта конкретная приверженность результату для больших художников, начавших свой творческий путь позднее (таких как Джефф Уолл и Аллан Секула), а также для множества художественных коллективов, которые сегодня работают по всему миру, включая подобные произведения в свой вдохновляющий арсенал.
Концептуализм уже возродилсяСейчас мы подходим к периоду после концептуального искусства, когда «концептуализм» стал термином арт-дискурса. Давайте рассмотрим его с точки зрения «теории», которую я выдвинул. Главный вопрос заключается в следующем: идет ли речь об отложенных, или поздних, или же просто особенных, необычных и других примерах (1) и (2) и локальном примере (3), или же это четвертый смысл/тезис/предложение, которое необходимо добавить к трем предыдущим? Мой ответ: да, нет и да. Снова одна и три идеи – и одновременно, и неодновременно. Я собираюсь рассмотреть два случая среди многих произошедших за эти годы по всему миру.