Одна медицина. Как понимание жизни животных помогает лечить человеческие заболевания

Где‑то в вышине над водопадами Крка, наблюдая за купающимися и поедающими мороженое туристами, парит одинокая птица. Затем она снова взмывает в небо. Ее острое зрение выхватывает черного дрозда, кружащего далеко внизу. Сокол пикирует, всего за несколько секунд развивая скорость до 380 км/ч. Более 15 g, в два раза больше, чем испытывает летчик‑истребитель[53]. Ветер обдувает его голову с такой силой, как если бы вы высунулись из иллюминатора взлетающего реактивного лайнера. Мощный поток воздуха расширяет легкие птицы, повышая положительное давление в конце выдоха. Таким образом организм сокола не испытывает кислородного голодания, пока тот падает вниз, к земле. При этом столь сильный воздушный поток должен был бы повредить глаза, уши и легкие сапсана. Но этого не происходит. Почему?

В 1985 году был разработан новый аппарат для лошадей. Чтобы избежать повреждений, вызванных плотно прилегающими кислородными масками, высокопоточную назальную оксигенотерапию стали применять на людях. С помощью такого аппарата пациенту через назальные канюли подается 60 литров обогащенного кислородом воздуха в минуту. Как у летящего вниз сокола, в дыхательных путях у пациента поднимается давление, что улучшает механику легких, увеличивает ПДКВ и содержание кислорода в крови. Назальная оксигенотерапия, безусловно, работает, однако она не лишена недостатков. У пациентов повреждается роговица, сохнет и кровоточит слизистая и появляется сильный шум в ушах. Слишком сильный поток воздуха даже может травмировать легкие. Представляя, как сапсан справляется в полете со встречным потоком, бьющим в лицо, мы бы могли предсказать эти побочные эффекты.

Когда сокол достигает середины своего пике, в его носу расширяются мягкие и эластичные тканевые перемычки, предотвращающие разрыв легких. Теперь мы знаем, что необходимо тщательно контролировать скорость воздушного потока при назальной оксигенотерапии, чтобы не навредить пациенту. Если бы вы могли взглянуть прямо в глаза ныряющему вниз соколу, вы бы заметили, что он, словно парашютист, использует своего рода защитные очки. Они представляют собой полупрозрачную мигательную мембрану, или третье веко, которое не мешает соколу наблюдать за добычей. В больницах теперь используются различные приспособления и гели, позволяющие защитить роговицу. Как только сапсан достигает максимальной скорости падения, его уши изгибаются, выполняя функцию ветрозащитных экранов, а рот увлажняет поступающий воздух. В больницах пациентам вставляют беруши, а аппараты ИВЛ имеют ультразвуковые увлажнители, предотвращающие иссушение слизистой ротовой полости. Мы учились на горьком опыте.

Все мы оставляем наследие, хотим мы того или нет. Светлячки и медузы Осаму Симомуры привели к тому, что сувенирных магазинах по всей Японии стали продавать маленьких плюшевых осьминогов. В 2013 году Осаму во второй раз увидел белые парашюты, сброшенные на Хиросиму с «Боинга В-29» шестьдесят восемь лет назад. Только Осаму уже не был школьником, а парашют стал экспонатом музея в Лос-Аламосе в Нью-Мексико, где была разработана бомба.

Сын Осаму работает программистом в Лос-Аламосской национальной лаборатории[54]. Он пригласил отца рассказать специально приглашенным слушателям о своем опыте получения Нобелевской премии. Стоя в переполненной аудитории, Осаму читал лекцию в том самом здании, где была изобретена технология, призванная его уничтожить. Перед тем как выйти на сцену, Осаму коснулся обожженного парашюта, на котором семьдесят лет назад на землю спустили записывающее оборудование для отслеживания взрыва. В завершение своей речи Симомура сказал, что «непредвиденные события и обстоятельства, научные исследования, люди и случайности привели к невообразимым результатам».

Одним из таких невообразимых результатов был Билл, солдат, внесший свой вклад в предотвращение ядерной войны во время Карибского кризиса. Длинные руки истории протянулись от Осаму к Биллу, подарив ему второй шанс благодаря светящимся животным и иммунотерапии, разжегшей войну внутри его организма. Дивизию Билла называли Королевой боя, но битвы заканчиваются, и рано или поздно приходит время снять королевскую корону.

COVID-19 оставил наследие миллионам людей, в том числе и сотрудникам здравоохранения. В те трудные времена многим медицинским работникам, включая меня, пришлось пережить второй самый важный день в своей жизни – день, когда мы осознали, зачем родились на свет.

Итак, 31 января 2020 года 75‑летний Билл Людвиг скончался от COVID-19 в той же больнице, где десятью годами ранее проходил инновационное лечение рака. Из‑за карантинных ограничений на его похоронах присутствовало мало людей, но многие сделали пожертвования Центру клеточной иммунотерапии. Осаму и Билл изменили мир при жизни. Даже после их смерти по бескрайним водам медицины все еще бежит рябь, оставленная их прикосновениями.

Море