Одна в Америке

В семье Лефиве дети чувствовали себя очень вольно. Голос на них практически не повышали, а наказывали и того реже. Наверное, таким образом родители пытались вырастить из детей свободных личностей. Но Ирине уже тогда казалось, что предоставление безграничной свободы ребёнку, у которого ещё не сформировались понятия о добре и зле, губительно для его психики. Так, например, Ирина совсем не понимала, почему Линда разрешает Кевину высказывать свои суждения по поводу поведения взрослых.

Когда солнышко отогрело землю от короткой зимней спячки и на улице весело защебетали птички, у соседей, где жила Ханна, что-то произошло.

В один прекрасный день перед их домом появился большой чёрный джип. Первое его появление не вызвало никаких разговоров в доме Лефиве, однако джип стал приезжать каждый день. Вскоре стало понятно, что отношения Сюзи и Джастина разладились, а Сюзи познакомилась с другим мужчиной.

По какой причине она решила встречаться со своим новым другом на глазах у всей округи, для Ирины осталось загадкой, однако это событие вскоре стало обрастать сплетнями разного толка.

Кевин был особенно любопытен к завязавшейся у соседки интрижке.

– Нет, ты только посмотри – Сюзи совсем обнаглела и встречается со своим любовником посреди бела дня! – говорил он Ирине, глядя в окно и многозначительно хихикая.

– По-моему, это не твоего ума дело! – обрывала его Ирина, пытаясь переключить внимание ребёнка на что-нибудь другое.

Однако все её усилия были напрасны. Кевин уже считал себя взрослым и самостоятельным, а потому «никто не смел ему указывать, что ему можно было говорить, а что нет».

Что до Линды, то она никогда не прерывала подобные комментарии, а иногда даже прибавляла к ним что-то своё, будто Кевин был повидавшей всякое закадычной подругой, а не глупым 10-летним мальчишкой.

Иногда Ирину восхищали спокойствие и выдержка, которые Линда проявляла по отношению к детям. Видя её поведение в некоторых ситуациях, Ирина понимала, что сама она ни при каких условиях не смогла бы оставаться такой же уравновешенной.

Случай произошёл в воскресный день. Вся семья разбрелась по закоулкам большого дома: каждый занимался своим делом. Дон закрылся в кабинете, Ирина с Линдой разговаривали в столовой, Брендон уединился в игровой, а Майки и Кевин играли в своей комнате.

Первым за стаканом сока спустился Брендон. Он что-то спросил у Ирины, она ответила шуткой – оба засмеялись. В этот момент в столовой показался Кевин. Увидев, что Ирина с Брендоном веселятся, Кевин с удовольствием к ним присоединился.

Линда тем временем приступила к приготовлению ужина.

Отсутствие Майки заметили не сразу. Прошло около получаса, прежде чем Линда спохватилась маленького сына. Она отправила за ним Кевина, но тот, обойдя детские комнаты, вернулся ни с чем – Майки там не было.

За дело взялся Брендон. Он заглянул под все кровати, зашёл в комнату Ирины, в спальню Дона и Линды, громко позвал Майки, так что крик его было слышно даже на улице, но Майки как в воду канул.

Линда всполошилась. Она сама поднялась наверх и стала обшаривать каждый угол второго этажа.

Обнаружила сына она не сразу: оказалось, он заперся в родительской ванной, вход в которую вёл прямо из спальни Дона и Линды.

Сначала она пыталась убедить Майки открыть дверь, но он не соглашался. Хорошо, что у Линды нашёлся ключ.

Линда открыла дверь и застыла…

Ирина вместе с мальчишками уже толпились позади неё, желая узнать, что же такого натворил Майки за закрытой дверью.

На белоснежном в прошлом ковролине просторной ванной сидел Майки и с увлечением рисовал вокруг круги ярко-красной помадой Линды. Было видно, что он начал своё творчество с белых стен и шкафчиков ванной, потом раскрасил себя, а после взялся за пол. Довольно просторное помещение выглядело так, будто там недавно произошла серьёзная потасовка и несколько человек были убиты, а повсюду остались кровавые следы.

– Ни фига себе! – прокричал Брендон и с улюлюканьем помчался вниз, чтобы сообщить о происшествии Дону.

Кевин таращил на Майки глаза и, зажимая себе рот, изо всех сил пытался сдержать смех, который помимо его воли рвался наружу.

Ирина стояла с открытым ртом.

Когда наверх поднялся Дон, Линда уже сняла с Майки одежду и понесла его в другую ванную отмывать от следов помады.

Дон оглядел комнату и со вздохом посмотрел на Ирину.

– Что же теперь делать? – спросила Ирина.

– Посмотрим, – озадаченно сказал Дон, хмуря брови.

Ирина слышала, как Линда разговаривала с Майки в ванной. Она не ругала его, более того, говорила, даже не повысив тона. Она просто пыталась объяснить, что рисовать надо на бумаге и в детской комнате.

Шкафчики и стены Линда попробовала отмыть сама, а для борьбы с рисунками на белом ковролине вызвала специальную фирму, занимающуюся мойкой ковровых покрытий.

Но сколько бы усилий ни прилагали, ярко-красные пятна не смогли вывести полностью – из белоснежной ванная превратилась в розовую, с четко выделявшимися беспорядочными линиями на новых шкафчиках.

Майки никак не наказали. Хотя к тому моменту ему уже исполнилось четыре, а значит, он вполне понимал, что делал.