Одна в Америке

После этого разговора Дон стал каждый вечер смотреть русские новости: по одному из телевизионных каналов русскую передачу «Время» транслировали полностью.

Иногда он звал Ирину к экрану и спрашивал:

–Это не твой ли город показывают?

Ирина смотрела на экран, видела ряды однотипных, унылых девятиэтажек, напоминавшие чем-то одетых в строгие серые шинели полки солдат, наводившие на неё страшную тоску, и с болью понимала, что так, наверное, выглядит почти каждый российский город: бесцветно, безрадостно и прискорбно одинаково. Так какая разница, был ли именно этот город её родиной?

Наблюдая за русской действительностью отсюда – из стен белоснежного дома, наполненного воздухом, гармонией и красотой, – она чувствовала, как уже теперь безликие углы построек, возведённые на её родине без оглядки на внешний вид, и серые узкие улицы, заставлявшие потоки автомобилей жаться друг к другу, словно в испуге, ранили её глубоко и жестоко, вызывая почти физическое чувство боли, от которого она подолгу не могла избавиться.

«Как же трудно будет возвращаться назад! – думала Ирина после очередного новостного эпизода в кабинете Дона. – Как же трудно будет снова окунуться в повседневную российскую действительность!»

Однажды Дон снова позвал Ирину к экрану, однако на этот раз он был переполнен несвойственными ему эмоциями: его что-то очень сильно удивило.

–Ты должна это видеть! Иди скорее! – доносились до неё возбуждённые крики обычно уравновешенного Дона.

Когда Ирина увидела предмет его удивления, то не удержалась от смеха: в сюжете показывали центр одного из сибирских городов, где перед магазином красовалась ярко-жёлтая бочка с квасом. На фоне мрачных девятиэтажек и голых, ещё не одевшихся в зелень деревьев бочка радостно поблёскивала своей солнечной, внушавшей оптимизм желтизной.

Ирине пришлось изрядно попыхтеть, чтобы объяснить американцу, что это за бочка и зачем она нужна. Но даже после всех её объяснений на лице Дона всё ещё оставались следы недоумения.

Дни шли за днями. Жизнь давно нормализовалась и текла в размеренном, ставшем привычным для Ирины русле. Все её беспокойства растаяли, будто грозовые тучи после дождя, и над её буднями засияло яркое весёлое солнышко.

Кстати, о солнышке. Уже с марта Ирина выходила на заднюю площадку дома – на длинное дощатое деревянное покрытие – и загорала там на одном из пластиковых шезлонгов, предусмотрительно выставленных для этой цели хозяевами дома.

Климат в Медфорде был поистине чудным, и после суровых сибирских зим и долгих затяжных вёсен казался Ирине необыкновенным подарком.

Зиму она почти не заметила. В самые холодные дни декабря и января температура в Медфорде опускалась всего до минус пяти градусов. По ночам иногда выпадал снег, но задерживался ненадолго – два-три дня, и выложенные плиткой каменные мостовые опять обнажались. Яркая травка газонов даже и не думала вянуть – её весёлые зелёные хвостики всегда победоносно торчали над жидким слоем выпадавшего снега, пытавшегося было диктовать свои условия.

Ирина привыкла к обитателям своей семьи, к их распорядку, привычкам и, конечно, к их меню. Она обожала яблочный пирог Линды, который подавался с безумно вкусным американским мороженым, могла в одиночку смести банановый кекс, который Линда по её просьбе стала делать всё чаще. Ирина будто позволила себе наконец расслабиться, поплыть по течению, и, как следствие, её не склонное к полноте тело стало вдруг активно набирать вес.

Она всегда отличалась стройной осанкой и спортивным телосложением. Но многообразие американских соблазнов, арахисовое масло и постоянное передвижение на автомобиле дали о себе знать – щёки девушки округлились, а купленные по осени джинсы отказывались налезать на раздавшееся в ширину тело.

Это не могло не позабавить Дона.

– Гляди, какой у нас медвежонок объявился! – говорил он за столом, со смехом кивая в сторону Ирины. – По-моему, она что-то жуёт втихомолку, скрываясь по углам.

Мальчишки покатывались со смеху, Ирина загоралась, как электрическая лампочка, а Линда, как обычно, защищала Ирину от нападок мужа:

– Никакой она не медвежонок! Прекрати нести ерунду! Ну, немного и прибавила в весе – так что с того? Она вон какая худющая к нам переехала!

На это Дон поворачивался к Линде, и тут уже доставалось ей:

–А это кто у нас рот открыл? Мадам, которая проглотила воздушный шар?

Тут мальчишки совсем падали со стульев, а Линде приходилось подыскивать новые фразы на искромётные уколы мужа.

Но всё это происходило по-доброму, так что ни Ирина, ни Линда особо не обижались.

Урок 22.

Никто не защищён от чужих предубеждений. Единственное, что остаётся, – это просто быть собой.

Глава 23. Финал Американской симфонии

Учебный год подходил к концу.