Одна заживу, сама с собой

Позже она поняла, что даже у такого непосредственного и простодушного Сюдзо есть тайная забота, о которой он никому не говорил. Он хотел превзойти отца. Хотел разбогатеть и добиться отцовского признания. Но у него не получалось.

Теперь она понимает, что это общая проблема для молодых мужчин определенного типа. И Сюдзо был одним из них. Но Момоко-сан просто было тяжело от одной этой мысли.

Сюдзо не испытывал интереса к деньгам как к таковым. Он преследовал цель разбогатеть только ради внимания отца. Но он не замечал, что он такой, и просто страдал. А Момоко-сан должна была смутно догадываться, что они с Сюдзо похожи.

Ведь вот она, Момоко-сан, которая решилась, приехала в город, но все же не смогла привыкнуть к жизни в погоне за воображаемым богатством, и, честно говоря, затруднялась найти замену своей мечте о роскошной жизни. Они были похожи.

Момоко-сан сопоставила свое одиночество с одиночеством Сюдзо. Она подумала, что нельзя потерять его прекрасную улыбку из-за каких-то жалких мыслей. Нужно сделать его счастливым.

Желая обрадовать Сюдзо, молодая и нетерпеливая Момоко-сан посвятила себя всю решению этой проблемы. Для этого нужно стать его идеалом женщины, так она решила.

Сюдзо требовалась вовсе не покорная, скромная, следующая везде за мужем женщина. Наоборот, его идеал – бодрая, веселая, знающая себе цену жена. Момоко-сан приложила все усилия, чтобы стать такой.

Нужно продолжать быть для него привлекательной, и тогда она вся должна стать откликом на его жизнь. У нее выкристаллизовалась цель жить ради Сюдзо, и жить как можно более естественно.

Она часто заглядывала ему в глаза. Заглядывая, не подавала виду, что у нее на уме, вела себя весело и жизнерадостно.

Сюдзо отвечал ей с веселой улыбкой. Усердно работая, Момоко-сан должна была, полностью переместив свою точку опоры к Сюдзо, довольствоваться теми результатами, которые могла получить. Момоко-сан просто хотела защитить его. И, защищая, она сама подпадала под его защиту.

Сюдзо был родиной, которую обрела Момоко-сан в большом городе. Он был тем, что может заменить родину. Он был преисполнен красоты и искренности. Он был прекрасной статуей, которой можно любоваться каждый день.

Момоко-сан была еще слаба и не могла справиться с жизнью в одиночестве, ей нужен был кумир вовне, на которого она положится и которого поддержит. Поддерживают не потому, что сильны. Поддерживают как раз слабые. Именно благодаря тому, что она его поддерживала, она стала пытаться понять, кто она такая. Ей нужно было время, чтобы разглядеть в себе что-то стоящее.

Таким образом, жизнь Момоко-сан после замужества стала мирной и счастливой. Она родила и воспитала детей. Те встали на ноги.

У нее был дом – полная чаша. До того дня.

Момоко-сан беспорядочно перемешивала трубочкой вялые пузырьки в стакане с содовой.

С того дня прошло пятнадцать лет. И сейчас она не может спокойно вспоминать об этом, все внутри ее начинает бурлить.

Сюдзо, не проведя в постели ни одного дня, скоропостижно умер от инфаркта. Момоко-сан и теперь какой-то частью души не может принять его смерть. Толпа ворсинок у Момоко-сан внутри поднялась, колыхаясь.

«Умер, умер, совсем умер», – двигались они туда-сюда, колебались. Мельчайшее движение одной ворсинки, которое изначально никому не было заметно, тихо подтолкнуло соседнюю ворсинку, та соседнюю – и пошли мелкие круги, словно по воде, пробежали мелкие волны, и стали громким стоном, и во все четыре стороны покатились волнообразные раскаты:

Умер умер умер умер умер умер умер умер умер

Умер умер умер умер умер умер умер умер умер

Умер нет его умер нет его умер нет его

Напрасно как же так-то, напрасно умер напрасно как же так-то как же так-то

Ушел мой Сюдзо, оставил меня.

Куда ж ты ушел, меня на кого оставил?

Али неправда это? Неправда это? Неправда это? Кто-нибудь, скажите, милые мои, скажите, что враки это. А-а-бу-у-у-у-у-у!

И закрутился водоворот горестных воплей, стоны отчаяния резко, эхо за эхом, звали друг друга и хором гремели, ворсинки, да что там, весь волосяной покров содрогался и кричал страшным криком:

Ох горе-та горе какое, что делать-то не знаюююююююююю. Бы-ыывыыыыы, пыыыыыыы!

Оханьки, Сюдзо хороший парень был!

Сюдзо, ну почему, когда у тебя впереди-то все было, ну почему-у-у-у-у?

Разве нет богов и Будд на небе?

Верните его, возвратите его!

Верните возвратите верните возвратите верните возвратите, верните возвратите

Верните возвратите верните возвратите, боги, идиоты, верните, возвратите

Верните возвратите верните нет никакого Будды черт подери

Верните возвратите верните возвратите верните говорю я вам!

Момоко-сан вцепилась в стакан с несчастной содовой и перемешивала ее снова и снова. А вдруг и это поможет?

Вертитесь-крутитесь, пузырьки!

Она снова и снова болтала и перемешивала кончиком трубочки три маленькие нежные льдинки, которые еще не растаяли, словно это были враги ее мужа.

Водоворот отчаянных воплей достиг наивысшей точки, ворсинки кричали так, что их стоны почти доставали до небес, но раздался вздох отступления – и активность стала постепенно сходить на нет, а звуки затихать.