Одна заживу, сама с собой

У нее в груди похолодело, и стало трудно дышать. Ее одиночество и неизмеримое одиночество огромной горы встретились, и она осознала реальность своего ничтожества. По сравнению с ней гора была так поразительно огромна и полна достоинства, что Момоко-сан захотела печально опереться на нее и заплакать.

Сначала она не знала, что это гора Хаккайсан, но потом сразу поняла, что это она, это не может быть не чем иным, как Хаккайсан. Когда она проснулась, гора крепко засела у нее в сердце. Ненавистная ей, скучная, банальная гора преобразилась в ее сознании в возвышенную и одухотворенную. Момоко-сан стала думать, где же была вершина Хаккайсан, на которую она смотрела из-за дома, раз она была на высоте ее глаз. В голове всплывал отчетливый силуэт горы и пейзажи родных мест. Она задумалась, не была ли она все-таки привязана к этой горе. Земля, ее простор и мощь. И наоборот, эфемерность и ненадежность места, где сейчас находится Момоко-сан. Ей показалось, что только сейчас она разглядела истинный облик покинутых мест. Но вернуться она не может. Остается только держаться.

Через некоторое время Токи-тян уехала домой. Момоко-сан стала еще более неразговорчивой; даже если ей делали замечание, что она груба с посетителями, она ничего не говорила и только смотрела под ноги. В любой момент она могла сорваться, но изнутри ее поддерживала круглая и ровная Хаккайсан.

Вот такой у нее был период.

Но однажды в обеденное, самое напряженное, время она вдруг услышала, как кто-то громким голосом говорит «ора то» и «ора это». Обернувшись, она увидела мужчину неописуемой красоты. Он разговаривал со своим спутником. Казалось, мужчина не просто не обращает внимания на любопытные взгляды, он их не замечает и без тени стеснения на лице громко и непринужденно смеется. Особенно впечатляли его белоснежные зубы, открывавшиеся во время смеха. Это была первая встреча Момоко-сан с Сюдзо.

И Момоко-сан с того дня словно стала другим человеком. Она бодро, с улыбкой обслуживала любого гостя, работа шла легко и весело.

Каждый раз, когда Сюдзо приходил, она подавала ему большую порцию риса и большой салат. Хотя он и не просил, она подливала ему чаю, когда тот заканчивался. И в какой-то момент, когда она уже неизвестно в какой раз подливала чай, он удивленно поднял на нее глаза.

Они стали каждый раз обмениваться парой слов.

Однажды она решилась и спросила, знает ли он гору Хаккайсан.

Его слова и интонация были ей знакомы, она слышала их с детства, поэтому она подумала: а вдруг?

И сейчас, через несколько десятков лет, она не может забыть той неловкости, что повисла в воздухе в тот краткий промежуток, когда она ждала ответа. Ее смущала красота Сюдзо, но в то же время она смотрела на него не отрываясь. Сюдзо с необыкновенно радостным видом ответил: «Знаем, как же, знаем Хаккайсан».

Момоко-сан задрожала. Может быть, у Сюдзо в ушах сейчас шелестит ветер? А глаза слепит сверкающая буковая роща? В это трудно поверить, но это Кэндзю[11]. Главный герой этой повести, подобно драгоценному камню, он сейчас перед ней.

«Он увидел зеленые заросли, покрытые каплями дождя, обрадовался, раскрыл шире глаза. Увидел орла, парящего в небесных далях, вскочил, ударил по рукам и рассказал всем…»

Она встретила героя сказки, которую она так любила и знала наизусть.

Сюдзо тоже так рад, что так весь и светится, он человек, который перед всеми готов показывать свою радость, он такой с самого своего рождения на свет. Это судьба. Момоко-сан почувствовала, что рядом с этим человеком ее собственная радость сохранится и приумножится.

К ее удивлению, гора Хаккайсан в представлении Сюдзо оказалась красивой, в форме конуса. Это было не так уж важно, но потом оказалось, что Момоко-сан смотрела с другой стороны – как будто она стояла сбоку от гимнастического козла, а Сюдзо – перед ним[12]. Оба утверждали, что видели гору спереди, и никто не хотел уступать. Они засмеялись. И расстояние между ними сразу сократилось.

Они стали встречаться. Когда у них за плечами уже было некоторое количество свиданий, Сюдзо вдруг с серьезным видом сказал всего одно слово: «Поладим?»

Это было предложение. Эти простые, незамысловатые слова глубоко запали ей в сердце. Если подумать, эти слова передавали всю суть Сюдзо. Он не знал, что такое приукрашивать, выставлять себя в лучшем свете, он был поразительно откровенен в своих чувствах, и это очень нравилось Момоко-сан. Вероятно, с тех пор Момоко-сан смогла примириться с говором Тохоку. Простые слова Сюдзо звучали очень хорошо. Она подумала, что это слово лучше всего. В нем отражается Сюдзо, и в нем отражается Момоко-сан. Непосредственность Сюдзо вызвала откуда-то из самых глубин непосредственность Момоко-сан, – и они зазвучали вместе. Тогда Момоко-сан смогла очень естественно кивнуть, Сюдзо засмеялся, потом Момоко-сан засмеялась, и вопрос был решен.

И уже совсем скоро у нее была семья.