Одной дождливой ночью

– Да, думаю – не стоит, – Кара направила луч фонарика на серую металлическую панель на стене. – Вот тут – пробки.

Дениз стала вплотную. Зажав нож между коленок, чтобы освободить обе руки, она сунула пальцы под край тонкой крышки панели и потянула на себя. Крышка с тихим звуком – кланк! – слетела. Ее глазам предстали два главных рубильника и ряд стеклянных пробок-прерывателей.

– Готова? – шепотом спросила она у Кары.

– Угу… думаю, да.

Дениз опустила первый рубильник. Весь свет на кухне погас. Смолкло тихое жужжание холодильника.

– Выключи фонарик, – прошептала она.

Кара послушалась.

– Хорошо, – оттерев пот со лба, Дениз взяла нож в руку. – Так. Теперь – мы идем. Ты – за мной. Держись за полы рубашки.

Она двинулась вперед и ощутила слабый рывок – Кара вцепилась сзади.

Они вышли из каморки и медленно пересекли кухню. Их ноги касались плиток пола с тихим скрипучим звуком. Дениз не видела ни зги дальше своего носа – приходилось идти с вытянутой рукой. Через несколько шагов пальцы коснулись холодильника. Держась его стороны, она пошла прямо вперед.

Начался ковер, и их обувь перестала производить лишний шум. Теперь Дениз не слышала ничего, кроме стука капель дождя о крышу, учащенного биения собственного сердца, своего прерывистого дыхания да тихих вдохов-всхлипов Кары из-за спины.

Она коснулась спинки стула, мысленно начертила себе план оставшейся части кухни и повернулась в сторону дверного проема. Если Том где-то и спрятался, то только в гостиной, за углом.

Готовый в любую секунду прыгнуть на них.

Он нас даже видеть не может, – образумила себя Дениз.

Но ведь СЛЫШАТЬ нас ему ничто не мешает.

У нее возникло сильное спонтанное желание развернуться и дать деру вглубь кухни.

Но, поборов его, она продолжила путь вперед, протянув руку навстречу темноте.

Сейчас мы должны попасть в гостиную, – думала она. – Все идет по плану. Может быть, мы уже прошли мимо него. Черт возьми, он может быть где угодно. Хоть бы и прямо передо мной. Еще шаг – и я могу ткнуться пальцами ему в лицо.

Еще один осторожный шаг. Ничего, никого.

Еще один.

И еще один.

Она громко взвизгнула, когда кончики пальцев прошлись по чему-то, напоминающему ткань. Отдернув руку, Дениз отпрянула, наткнувшись на бредущую следом Кару. Секунду спустя что-то негромко стукнулось об пол. И – будто бы стекло треснуло.

Торшер. Упал на пол. Лампочка разбилась.

Я ткнулась в абажур, – поняла она. – Сбила торшер.

И теперь Том знает, где мы.

Что ж, хоть одно хорошо – нет больше нужды красться тайком.

Она стиснула нож в зубах, порылась в кармане рубашки и достала спички. Открыв коробок, вытряхнула одну и зажгла. Маленькая вспышка из-за окружавшей тьмы выглядела ослепительной. В ее отсветах Дениз увидела лежащий у самых ног торшер, диван и всю комнату – в общих чертах. Тома рядом не было.

Слава богу.

Дениз обернулась. Он не спешил напасть на них с тыла.

– Включи фонарик, – шепнула она Каре. – Остаток пути мы добежим.

Луч света уперся Дениз в живот, потом уполз в сторону. Она потрясла спичку, гася пламя. Сняв рубашку – коробки просыпались из кармана, – она свернула ее в комок с торчащими наружу рукавами, которые связала. Вышло что-то среднее между походным узелком и петлей от пращи. Зажав ногами сверток, Дениз быстро подхватила с пола коробок и зажгла еще одну спичку.

И поднесла ее к комку из рубашки.

– Это называется «аутодафе», ты знаешь? – дрожащий голос Кары из сумрака.

– Знаю, – пробормотала она сквозь стиснутое в зубах лезвие. – А вот откуда ты знаешь – тот еще вопрос.

– Я иногда смотрю «Дискавери».

– Ох уж эти познавательные телепередачи.

Когда пламя поползло по ткани, Дениз, держа горящий сверток за торчащий рукав одной рукой, а в другую возвратив нож, пошла вперед.

– За мной, – скомандовала она Каре. – Пожалуйста, не останавливайся.

Они промчались через остаток гостиной. Еще несколько судорожных шагов – прихожая. А вот и отворот в сторону ванной. Через зал.

Том до сих пор не встретился на пути.

Где же он?

Плитки остались позади. Снова ковер. Импровизированный рубашечный факел Дениз давал оранжевый, довольно яркий свет; блики танцевали по стенам и потолку. К руке медленно, но верно подбиралась теплая аура. Со все растущей температурой.

Руке, конечно, грозит ожог, но с этим я уж как-нибудь смогу жить.

Добраться до ванной.

Отделившись от темноты, скрюченная фигура бросилась наперерез из зальной арки. Кочерга свистнула в воздухе.