Одной дождливой ночью

Он забрался под ткань и почувствовал резкий прилив вожделения, поняв, что на ней нет нижнего белья. Его пальцы коснулись ее мягких кудрей, прошли дальше, аккуратно скользнув внутрь. Она сжала его плечо и вздохнула, чуть вздрогнув. Джон согнул палец внутри нее, и Лин застонала.

Свободной рукой она вытирала слезы с лица, выглядя так, будто не знает – плакать ли, смеяться, или попросить его остановиться, или сделать что-нибудь с молнией на его джинсах в ответ.

– Господи, Джон.

– Стыдитесь, леди. На вас там совсем ничего не надето.

– Столько людей вокруг…

– Прости, что я так долго препирался с тобой. Что не хотел сюда идти. Прости меня за все. Я люблю тебя.

– Я тебя тоже люблю.

Лин полувсхлипнула-полувздохнула, убрала его руку, но, встав, все-таки не выпустила его запястья.

– Пойдем со мной, – сказала она.

Джон встал. Когда она вела его через фойе, он увидел, как связывают тех троих буйных, что ворвались сюда. Никто не обращал внимания ни на него, ни на Лин.

Она поспешила вперед, протащив его через бар. Какая-то одинокая женщина сидела, ссутулившись, за стойкой, раздумывая над бокалом. Больше – никого.

– Куда мы идем? – спросил он.

– Недалеко, – Лин глянула на него через плечо.

На ее лице цвела странная улыбка.

– Ты шутишь, – сказал он.

– Нет. Ни в коем случае.

– Вдруг я понадоблюсь там, у дверей…

– Конечно, понадобишься. Но позже. Они что, не могут подождать?

– Смогут, я думаю.

Лин толкнула дверь с надписью «ЖЕНСКИЙ» и затащила Джона внутрь. Ряды кабинок были пусты. Едва дверь захлопнулась, она прильнула к нему. Джон потянул за единственный рукав ее платья, обнажая ее плечо. Едва рукав повис свободно, верх платья отпал от ее груди. Со все той же загадочной улыбкой Лин взялась обеими руками за подол и тянула его вверх – пока не показались золотистые волосы.

– Елки-палки, – прошептал Джон.

Лин, ничего не говоря, ослабила узел его галстука. При каждом ее движении груди слегка покачивались. Пока Джон расстегивал рубашку, Лин провела по ним руками, лаская пальцами затвердевшие соски.

Ему вспомнилась Касси. Тот момент, когда она запахивала его пиджак на своей груди.

Но, не успев и устыдиться таких мыслей, Джон понял, что Касси улетучилась из его головы – в тот самый момент, когда Лин взяла одну его руку между ног и его пальцы нашли теплое и мокрое лоно. Тяжело дыша и содрогаясь, Лин расстегнула его брюки. Они упали к лодыжкам. За ними последовали «семейники». Она сомкнула пальцы на его напряженном члене и принялась водить вверх-вниз.

– Не знаю, как мне это все воспринимать, – выдохнул он.

Лин рассмеялась.

– Придумай что-нибудь.

– Надеюсь, никто не войдет.

– Войдут – придется заниматься этим у них на глазах.

– Может, ляжем на пол?

Она сглотнула. Покачала головой. Она выглядела так, будто ей было больно. Язык Лин молниеносно прошелся по ее губам.

– Просто трахни меня здесь, прямо на двери, – сказала она.

Трахни меня? Джон никогда не слышал, чтобы Лин так выражалась. И, тем не менее, слова не звучали пошло. Прямолинейно и своевременно, но не пошло.

– Трахни меня, – повторила она.

Он придвинулся к ней, глядя прямо в глаза. Широко развел ее колени, обхватил ее ягодицы, все еще наполовину обтянутые упругой тканью синего платья. Ощутил мягкий вес ее грудей, вдавившихся в его тело.

И, наплевав на все, начал делать то, о чем она просила, с первым же толчком войдя глубоко-глубоко внутрь нее.

12

– Дэнни?

Она разлепила глаза и поняла, что лежит, скрючившись, на диване – ноги свисают до пола, голова покоится на коленях Тома. Кара все еще спала на другом конце.

– Горячие новости, – сказал он, тыча пальцем в сторону экрана. – До них наконец дошло.

Она обратила взгляд к телевизору и узнала Кристину Доннер, ведущую новостей.