Офицеры и джентльмены

Редкий иностранец доезжал до Бари – что во времена крестоносцев, что в эпоху падения Муссолини, что в промежутке. Редкий путешественник, даже из самых дотошных, исследовал Апулийское побережье. А между тем Бари располагает полным набором достопримечательностей: имеется здесь и «старый город» с норманнской застройкой, и мощи святого Николая в серебряной раке, и просторный «новый город» со всеми благами цивилизации. И тем не менее Бари веками игнорировали все, кроме итальянских торговцев. Вот и Гай здесь прежде не был.

Позднее Бари все же выделился, довольно неожиданным образом, – его стали чтить как единственный населенный пункт, который во время Второй мировой войны пострадал от газов. В первые дни оккупации в бухте взорвалось судно, начиненное ипритом. Яд распределился по докам. Горожане жаловались на боль в горле, резь в глазах и волдыри на коже. Им сказали, что Апулию постигла кратковременная эпидемия неизвестной, но несмертельной болезни. Не впервой, подумали апулийцы.

Теперь, в начале зимы 1944 года, Бари вновь, как в Средние века, радостно переживал переполох, связанный с нашествием иностранных военных. Улицы заполонили союзники в увольнительной; у многих на френчах были эмблемы, весьма кстати изображающие меч крестоносца. В госпиталях множились раненые. Сотрудники бессчетных служб занимали новые, изрытые осколками здания – этакие памятники Самоуправлению. В загаженной бухте глаз теперь радовали разнокалиберные суда. Бари, конечно, не мог тягаться с Неаполем, с этой чудовищной импровизированной фабрикой войны. Городская преступность была представлена главным образом мальчишками; впрочем, по качеству она не уступала преступности крупных населенных пунктов. На редком автомобиле наблюдался флажок – показатель, что везут не абы кого. На редкой из окрестных вилл обитал офицер рангом выше бригадира. Фоджа притягивала высшие чины ВВС. Ничего значительного в Бари не происходило, однако были запущенные здания, занятые балканскими и сионистскими эмиссарами; встречался изредка меланхоличный английский офицер, исполнявший обязанности диск-жокея (слово появится еще не скоро, обязанности же состояли в том, чтобы обеспечивать войска мелодиями, по мнению правительства, войскам приятными). Попадался, в окруженье книг, офицер шотландский, мнящий внедрить уважение к английской культуре во всякого, кто владеет английским языком. Трудились в этих зданиях также издатели мультиязычных газет пропагандистского профиля; агенты конкурирующих разведслужб; группа русских, в задачу которой входило клеить на американские консервные банки этикетки с жирною кириллицею, сообщающей, что консервы изготовлены в СССР (дальнейшая судьба консервов – быть сброшенными с американских самолетов на осажденные партизанские отряды); итальянцы же постигали премудрости местного демократического самоуправления. Союзники недавно затруднили их наступление тем, что разрушили Монте-Кассино, однако расплачивалась за это кощунство пехота, на передовой. И уж конечно, сей факт отнюдь не волновал миролюбивых и чуждых амбиций офицеров, что с радостью селились в Бари.

Они, эти офицеры, – молодые, небрежничающие, и пожилые, застегнутые на все пуговицы, – образовали свой мирок, надежно защищенный от обязанностей ответственных лиц, а значит, и от головной боли, сопряженной с обязанностями. Похожие военные других званий попадались временами на затененных улицах – то были шоферы, ординарцы, полицейские, конторские служащие, лакеи и часовые.

В этом чистилище Гай промаялся более недели. Февраль кончился, настал март. Из Италии Гай уехал четыре с половиной года назад. Перед отъездом он прощался с крестоносцем, которого местные называли il santo inglese[131]. Гай положил руку на меч, которому так и не довелось покарать ни единого язычника. Гай носил медаль с шеи своего брата Джарвиса, подкошенного снайпером во Фландрии. В сердце шевелилось отчаяние – то же самое, что заставило Айво, другого брата, в прямом смысле уморить себя голодом. Получасовая потасовка на берегу близ Дакара да постыдное бегство с Крита – вот и вся Гаева война.

Каждый день он рапортовал в штаб.

– Новостей пока нет, – отвечали ему. – В последние дни связь плавает. ВВС не начнут действовать, пока не прояснят обстановку.

«Отдыхайте, пока можно», – посоветовал бригадир Кейп. Ричи-Хук никогда бы ничего подобного не сказал. В Бари была тишь да гладь.

Гай, словно какой-нибудь турист, бродил по древнему центру города. Коротал время в клубе и в гостинице. Встречался со старыми знакомыми и заводил новых; по следу шли безделье, амикошонство и тщета.