Огненная река

Джек моргнул. Было ясно, что для него это ни хрена не значило.

– Ты умираешь, а он наследует.

Она неопределенно кивнула и вытерла мокрое лицо здоровой рукой.

– Мы уже какое-то время не ладили. Мою статью опубликовали в «Науке», и еще одну в «Природе», а его только процитировали как соавтора в «Водной геохимии».

Джек секунду изучал ее, затем отнес котелок к ручью и наполнил его водой для чая. По крайней мере, у них все еще оставался чай. Винн знал этот взгляд, и догадывался, о чем думал Джек: бедная Майя. Вот ведь черт. Ну и любят же некоторые усложнить себе жизнь. И еще: богатые люди – это какой-то другой биологический вид. Вроде как потерянные по-своему. Хорошо, что у них есть загородные клубы и всякое прочее дерьмо, потому что это хотя бы сдерживает их в одном месте. Джек, несомненно, ни одного из этих супругов-ученых не находил особенно привлекательным.

Джек поставил котелок на угли и дал ему покипеть несколько минут, затем достал из коробки все необходимое для чая, а также две дорожные чашки, и поднес все это к огню. Им очень повезло, что коробка и рюкзак были так хорошо пристегнуты, и что ремни выдержали. Они медленно пили сладкий чай, и когда она закончила, Джек взял у нее чашку и налил себе. Винн наблюдал за ней и увидел, как ее голова один раз опустилась, как будто она была близка к тому, чтобы потерять сознание. Он снова подумал, что если она в ближайшее время не попадет в больницу, то умрет. Что ж, она сидела, прислонившись к пню, и ей было тепло – сейчас лучше было оставить ее в покое. Он сел подальше от костра, лицом по направлению течения; смотрел вдаль, туда, где лес все еще был зеленым и живым, обрабатывал ножом маленький кусочек дерева, который держал в руке. Он услышал крик гагары, пронзительный и одинокий, и тот влился в его душу, как прохладная вода. Это был печальный крик. Слушая его, он вдруг понял, насколько бесплодной казалась река в те дни, когда он стих. Почему вопль, который казался таким потерянным и одиноким, на самом деле являлся таким… каким? Необходимым и прекрасным. Немного похоже на блюз, догадался он, или на ковбойские песни Джека. Печальные, но, так или иначе, по ним испытываешь самый настоящий голод.

Винн посмотрел вниз по течению на линию неба, изгибающуюся между стенами живых лесов. Вскоре на канале небосвода начнет мягко пульсировать одна звезда, затем три, затем сотни, и их объем будет продолжать наполняться и углубляться, пока звезды не прольются и не потекут между верхушками деревьев в свою собственную реку, чьи бухты и изгибы будут отражать очертания той, на берегу которой они находились. Он думал об этом раньше, и ему нравилось думать об этих двух параллельных реках. Река звезд найдет путь к своему собственному заливу и своему собственному океану созвездий, и Винн представил, снова, что вода и звезды могли бы петь друг другу в тональности, обычно недоступной человеческому уху. Но, вероятно, их пение все-таки можно услышать. Иногда. Если успокоить пульс своей собственной крови. Ритмичный стон на грани звука. Винн подумал, что когда поют волки, и койоты, и лоси, и птицы, и ветер, и люди тоже, то они, вероятно, на самом деле отвечают на музыку, о возможности слышать которую даже не подозревают.

Он подумал о том, чтобы ночью собрать угли из костра, отнести их в котелке к берегу реки и разбросать по изгибающемуся пляжу. В темноте это было бы прекрасно. Если бы он затем подул на них, они бы задышали и засверкали искрами. Он почти наяву видел это: слабый пульсирующий свет, пробивающийся сквозь темноту. Но все-таки это было не совсем похоже на звезды, и в любом случае костер был недостаточно большим, и у них не хватало углей. Ей нужно было тепло.

Никто и не подозревал, насколько далеко остался позади полдень. Солнце опустилось за высокие деревья ниже по течению, воздух быстро остыл. Черт. Должно быть, они были действительно истощены голодом и усталостью, потому что целиком упустили вторую половину дня. Потеряли из-за того, что бездельничали на берегу. Нет, все-таки не потеряли: им очень нужна была рыба и все остальное. Винн подумал, что им не меньше нужно как можно скорее спуститься вниз по течению, чтобы отвезти ее к врачу, если ничего не изменится. И еще о том, что, хоть вслух этого и не было высказано, никто из них не хотел грести под выстрелами из дробовика двенадцатого калибра. Поскольку именно это им, несомненно, и предстояло. Винн положил уменьшенную копию каноэ в карман и подошел к костру. Она вытянулась подле него – Джек принес поролоновый коврик – и, казалось, спала, а ее покрытое синяками лицо было пугающе бледным.

– Вау, – сказал Джек, – Здоровяк, ты похож на Франкенштейна.

– Большое спасибо.

– Болит?

– Самую малость.

Джек оттолкнулся от скамейки, которую он соорудил из камней и плавника, подошел к ящику со снаряжением и принес тюбик неоспорина.

– Вот, вымой руки и сделай с этим что-нибудь. Будет лучше, если мы дадим ему подышать на открытом воздухе, чем закроем его марлей. Так мне говорили, когда я обжег бедро, гоняя на «Кавасаки».

– Такое было?