Огненное сердце вампира

— А чем лечить, Дашуль? Лекарств нет, оборудование наладом дышит. Помнишь, ты сама говорила, что «энерговостановление»— это прорыв в медицине?

— Когда говорила— то? — Дашка чиркнула зажигалкой, и по кухне поплыл ментоловый аромат. — Сейчас, заниматься подобными вещами опасно. И вообще, ты уж извини меня, но чем лечить — не твоя забота. Твоё дело— швабра и ведро. И если раньше отец тебя заставлял использовать магию, то сейчас ты свободна. Завязывай с этим, честно тебе говорю. Попробуй найти другую работу, если полы мыть не хочешь. Кстати, опять зарплату задерживают, что жрать будем, ума не приложу? Так вот, Крысь, чужие дети не заменят тебе своих, а коллеги на работе — не подарят того душевного тепла, какое мог бы дать муж. Для больных ты просто уборщица, обладающая способностями, добрая бескорыстная девочка, ты — исполнитель, инструмент. Им плевать хорошо тебе или плохо, рискуешь ты или нет. Они хотят получить, взять. А на то, что с тобой будет после, им глубоко плевать. Коллеги? Ерунда! Это всего лишь чужие люди желающие заработать хоть какие-то деньги. У каждого своя жизнь, семья, свои цели и увлечения. Ты — молодая, симпатичная девушка, найди себе мужика, хорошего, работящего, роди от него.

— Родить? — я постаралась изобразить на своём лице скептическое выражение, но вышло криво. Слёзы начинали душить. Дашка, как никто другой знала меня, мои слабые стороны, мои болевые точки. — Рожать в наше время— просто безумие. Да чем я дитя кормить буду? Пустыми макаронами? Гнилой капустой? В магазинах на полках тараканы от голода дохнут, а если что-то и появляется, то это настолько дорогое удовольствие, что и не подступишься.

— А как живу я, как живут сотни женщин в Человеческом государстве, — металлическим голосом проговорила Дашка. — Выстаиваем очереди, чтобы отхватить более дешёвый товар, бегаем по домам, предлагая свои услуги, вот я, к примеру, уколы на дому делаю. А мне за это кто мешок картошки, кто варенья даст. Все выживают, Крыся, как могут. И ты могла бы, не ради улыбки и слов благодарности, а ради дохода так же по домам ходить. Никто не постучит в твою дверь и не принесёт тебе на блюдечке вкусную еду, тёплую одежду и счастье. Страна восстанавливается, пробуждается от тяжкой болезни, зализывает раны, нанесённые вампирами и войной. И нужно не на нынешнее правительство сетовать, а стараться его понять и выжить. Пережить это время, пронести крест вместе со своей страной!

— А я не хочу!

Получилось глупо, по— детски.

— Не хочу после работы простаивать в очередях за дешёвой гречкой, не хочу вздрагивать от каждого шороха, идя вечером по улице, не хочу зажимать нос, заходя в свой подъезд, чтобы ни чуять запах мочи, блевотины от валяющихся бездомных бродяг. Я помню другую жизнь, и в ней не было лихих парней с бритыми черепами и раскладными ножиками, не было угрюмых лиц, глядящих себе под ноги, не было разбитых дорог и пестреющих повсюду мусорных куч. В той жизни благоухали клумбы, шумели фонтаны, в ней царил покой, сытость и стабильность.

— В ней были вампиры! — рявкнула Дашка, вставая с места и отшвыривая табуретку.

— В ней был Алрик.

— Ах, простите, пожалуйста, — подруга отвесила шутовской поклон. — Революционные ячейки не учли этот факт. Вопиющее безобразие! Наша Крыся трахалась с вампиром— вот это главное! И плевать на свободу других людей, на их планы, на их безопасность.

— Ты и сейчас не в безопасности, — заметила я. Вот только Дашка уже не слушала. Выбежав в прихожую, она принялась натягивать свою куртку, путаясь в рукавах и чертыхаясь.

— У тебя мозгов меньше чем у курицы, — сказала мне подруга, на прощанье. -

После ухода Дашки, стало ещё тоскливее. Уж лучше бы она и вовсе не приходила, поссорились на ровном месте.

Гудел холодильник, капала из крана вода, часы неумолимо отсчитывали минуты. И это тиканье в темноте пустой квартиры с покрытыми чёрной тряпицей зеркалами, показалось мне зловещим. Словно часы знали, что совсем скоро за мной явится беда.

Глава 18

Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что они всё заранее знали. Шепотки, гаденькие усмешечки, завуалированные намёки и взгляды. Взгляды разные, виноватые и довольные, нарочито— равнодушные и полные нездорового, какого-то нервного, интереса.

Ежегодные ревакцинации АВ сывороткой, после которых я по три дня валялась в постели, приходя в себя, вытравили, вырвали с корнем мой дар. Теперь, я больше не могла видеть человеческих эмоций, а значит, и истинных намерений окружающих меня людей. По тому, появившись в понедельник на работе, дурного не заподозрила. Шепчутся? Так мало ли какие секреты у людей? Отводят взгляды? Ничего удивительного, умер мой отец, и коллектив этому рад.

Утреннее чаепитие было ежедневным ритуалом коллектива нашей поликлиники. Все рассаживались за длинным столом, выкладывали нехитрую снедь, доставали свои кружки, ставили чайник на небольшую электрическую плитку.

Вот и сегодня, уютно гудел чайник, сёстры и врачи весело переговаривались, открывая шуршащие чайные пакетики, в коридоре гудели больные, занимая очередь в кабинеты.