Огненное сердце вампира

В голове мутиться от страха, холод расползается по венам, язык немеет и становится большим и неповоротливым.

Меня грубо хватают за руки, заводят их за спину, и я чувствую на запястьях прикосновение холодного металла. Щелчок наручников, отстранённый взгляд начальницы, коридор, открытые двери кабинетов, любопытные взгляды коллег и пациентов — всё, как в кошмарном сне.

Мой взгляд мечется, пытается зацепиться, найти лазейку, спасение, хоть чьё— то сочувствие. Но нет, я одна. Никто и не думает заступаться за меня.

Лишь санитарка Варвара Степановна, суёт одному из балахонов мою куртку.

— Не май месяц, — ворчит она, на недовольный взгляд конвоира.

С ужасом понимаю, что если меня сейчас выведут из здания, то больше я сюда не вернусь, ни в эту поликлинику, ни в свою квартиру, ни в свой город.

— Нет! — кричу я, упираясь ногами. — Пожалуйста, послушайте меня! Коллеги, Софья Егоровна, Катя, Лидия Петровна, не дайте им это сделать! Мы же один коллектив!

Кричу, рвусь, не обращая внимания на боль в заломленных руках. Пелена слёз перед глазами искажает изображение, и от того, коридор кажется кривым, страшным, незнакомым.

Меня выводят на улицу, под хлещущие струи дождя. Стойкий осенний запах бьёт в нос, я вдыхаю сырой воздух, обречённо понимая, что скоро мне придётся вдыхать совсем другие запахи.

В машине, куда меня заталкивают, темно и душно. Балахоны усаживаются по обеим сторонам от меня. Один из них вскрывает упаковку со шприцом, набирает что— то из ампулы и вкалывает мне в плечо. Вздрагиваю от резкой жгучей боли, силюсь что-то спросить, но чувствую, как по телу растекается болезненная слабость. Закрываю глаза и проваливаюсь во что-то чёрное и бездонное.

Глава 19

В первый раз я проснулась на середине пути. Подо мной, надо мной и вокруг меня что— то гудело. Вибрировало. Густо и тошнотворно воняло немытыми человеческими телами, мочой и кофе. Терпкий кофейный аромат казался чужеродным, так, если бы в курятник забрался попугай. Моё слабое беспомощное тело лежало на чём— то железном и твёрдом, в глаза с тёмно— зелёного потолка светила тусклая лампочка — единственный источник света. Мысли, неповоротливые, вялые, словно жирные гусеницы, лениво ворочались в голове. Где я нахожусь? Как сюда попала? Что будет потом?

Повернув голову, я увидела чёрные лакированные туфли и края тёмно— зелёных штанин. Носок одной из туфель, подобно пасти крокодила, то поднимался над поверхностью поло, то опускался вновь. Почему он сидит, а я лежу? Надо ли окликнуть мужика, или не стоит? Гудение казалось мне знакомым, до боли в груди, до слёз. И если закрыть глаза, если забыть о том, что лежу на жёстком полу в ногах какого-то типа, а сосредоточиться лишь на звуке, то перед мысленным взором… Ослепительно— белые облака внизу, пронзительно— голубое небо, стакан апельсинового сока в руке, а в соседнем кресле — Алрик.

— Давай в следующий раз через портал? — говорю я, отпивая из своего стаканчика. Приятный кисло— сладкий напиток спускается по горлу.

— Надоело летать? — спрашивает вампир, и я вижу облачко лёгкого сожаления над его головой, но янтарные глаза улыбаются, светло и нежно. И от этой нежности по телу бежит томительная сладость. Как же хочется прильнуть к нему, моему рыжему вампиру, просунуть ладони под ткань рубашки, провести ладонями по гладкой коже, но нельзя. Кругом люди, они читают, дремлют, потягивают напитки.

— Не надоело, — отвечаю, прикасаясь к его большой горячей руке. — Мне просто интересно попробовать.

— Хорошо, в следующий раз отправимся через портал, — отвечает вампир, целуя меня в лоб, так легко, невинно, нежно, что на глазах выступают слёзы. Властитель вселенной, разве человек может быть настолько счастлив? Разве не придётся за это счастье заплатить, рано или поздно? Ведь ничего вечного не бывает, всему свой срок.

Воздушная яма. Сердце вместе с самолётом ухает вниз, и это выдёргивает меня из воспоминаний. И куда же мы летим? В Далер?

— Ох, и дура ты, Алёшина! — проснулась гиена и тут же принялась за своё излюбленное дело— ругать и критиковать меня. — На планете есть много других мест, кроме твоего обожаемого Далера. Лежи и делай вид, что спишь, иначе, ещё один укол всобачат, а мы ведь с тобой этого не хотим?

— Не хотим, — согласилась я с животиной и прикрыла глаза.

Гиена разрушила все сомнения, не оставила никаких иллюзий. Мы летели в багроговые пустыни. Как по команде вернулась саднящая боль в запястьях от наручников.

По венам, жидкой горькой отравой потёк страх. Горло сжалось в спазме, гул мотора казался оглушительным, он ввинчивался в мозг, раздражал. Меня и ещё пятнадцать человек везли на верную смерть. Туда, где красный песок и ледяной ветер, туда, где добывают багрог, туда, где и должны находиться предатели родины, туда, откуда не возвращаются никогда.

В глазах потемнело, гул турбин стал постепенно отдаляться, и моё сознание погрузилось в вязкий серый туман.

* * *

— Подъём! — резкий окрик грубо выдернул меня из спасительных объятий забытья.