Огненный крест. Бывшие

Свое назначение видели в сломе старой жизни, себя — вождями, народ — сырьем для лепки нового человека, человека будущего. Их человека, поскольку форму для его лепки будут давать они — и никто другой.

«Маленький человек с огромной головой, с торчащими ушами, с гладко выбритым лицом (в те дни он еще не носил этой ужасной мочалки, именуемой бородой), в очках, с большим ртом, с желтыми от табака зубами, в котором неизменно торчала большая трубка или сигара, он всегда был одет в темную тужурку, галифе и гетры, — рассказывает Локкарт о К. Б. Радеке. — …В блеске его ума, во всяком случае, можно было не сомневаться. Это был виртуоз большевистского журнализма, и его разговор был так же блестящ, как и его передовицы».

И Локкарт заключает: «…он был нечто среднее между профессором и бандитом».

У большевиков вообще эти две грани чрезвычайно близки. Так что это обобщающая характеристика. С годами только профессорское шибко поужалось в лидерах большевизма. Уже после смерти Сталина все заговорят лишь по шпаргалкам. А вот бандитское, наоборот, шибко даст в росте…

Карлу Бернгардовичу Радеку (Зобельзону) к моменту переговоров в Брест-Литовске было тридцать два года — тоже из виднейших партийцев, но с преимущественно заграничным уклоном. С 1919 и по 1924 г. — член ЦК РКП(б).

Автобиография Карла Бернгардовича заслуживает внимания.

«После заключения Брестского мира руководил отделом Центральной Европы в Наркоминделе… После начала германской революции был послан совместно с Раковским, Иоффе, Бухариным и Игнатовым в составе делегации ВЦИКа на первый съезд немецких Советов. Когда легально не удалось проехать, отправились нелегально. Принимал участие в организации первого съезда компартии Германии. После убийств Розы Люксембург и Карла Либкнехта остаюсь нелегально в Берлине и принимаю участие в руководстве партией…

В марте 1920 года назначаюсь секретарем Коминтерна. Принимаю деятельное участие в организации Второго конгресса Коминтерна, на котором выступаю докладчиком. После конгресса отправляюсь в качестве члена… ревкома на Польский фронт…

Совместно с Зиновьевым принимаю участие в организации Первого съезда народов Востока, на котором выступаю докладчиком (в поездке на съезд от сыпняка умирает Джон Рид. — Ю. В.). В октябре 1920 года отправляюсь нелегально в Германию для участия в организации съезда, на котором должно произойти объяснение независимцев с спартаковцами.

…Принимаю участие в Третьем конгрессе Коминтерна в качестве докладчика по тактике (можно предположить, какую тактику «преподавал» Карл Бернгардович, учитывая личный опыт революционизирования Европы. — Ю. В.). На Четвертом конгрессе являюсь докладчиком о тактике единого фронта и рабочем правительстве…

В начале 1923 года отправляюсь в Христианию для предотвращения раскола норвежской коммунистической партии… По возвращении в Россию командируюсь Коминтерном… для участия в руководстве предполагаемым восстанием (в Германии. — Ю. В.)…»

Пестрая молодость.

И всюду Карл Бернгардович прикладывает опыт руководителя восстаний, существенного значения не имеет — в Германии ли или другой стране, придавленной капиталом. Важны владение основополагающими принципами марксизма-ленинизма и одержимость идеей освобождения трудового народа. Если владеешь принципами, то есть освоил их за книгами в библиотеках, то прикладывать не столь уж и сложно. Народы истомились по таким, как Карл Бернгардович.

Что и рядить, личности необыкновенные. Прямо с гимназического урока — за руководство пролетариатом и за свои газеты с категорическими наставлениями, как и куда идти людям, и кого когда свергать и вообще резать, и кого почитать вождями и всячески оберегать.

В 26 лет Троцкий руководит Петроградским Советом рабочих депутатов, а уж к тому времени у него солиднейший опыт по такого рода делам.

Да что там Троцкий! Все эти будущие вожди и генералы революции сразу после выпускного гимназического бала водворяются за границей и производят себя в знатоков русской жизни, и особенно ее нужд. И все издают газеты, листки, листовки, брошюры, труды — поучают, разоблачают. А образование, жизненный опыт — только-только прикрыть донышко.

Усвоили по книгам теорию-спасение для народа — и хвать его по лбу, этот самый народ, опять теми же газетами, «эксами», обещаниями рая на земле: на-ка исповедуй, здесь все исцеления!

Бесстыдно эксплуатировали забитость России, просчеты властей, надовольство общества и любые внешние и внутренние потрясения. И чуть что — за ширму; это значит — в Европу. Отсидеться, собраться с силами — и опять в дело: а как же, народы ждут…