Огненный трон

– Ну, пойдем, – бросил Бес. – И посох не забудь.

Ждать меня он не стал. Я нагнал его уже на берегу реки. Карлик стоял, задумчиво пропуская сквозь пальцы горсть песка.

– Надо же, оказывается, дело не в освещении, – удивился я. – Песок и вправду красный.

Бес хмуро кивнул.

– И знаешь почему?

Будь сейчас рядом моя мама, она непременно сказала бы что-нибудь насчет высокого содержания оксидов железа или что-нибудь в этом роде. У нее на все было четкое научное объяснение. Но вряд ли Бес ожидал услышать от меня нечто подобное.

– Красный – цвет зла, – сказал я. – Цвет пустыни. Он означает хаос… разрушение.

Бес отряхнул ладони.

– Да уж. Не лучшее место, чтобы строить деревню.

Я огляделся, высматривая хоть какие-то признаки, что раньше здесь жили люди. Бесплодная полоса красного песка тянулась вдоль берега ярдов на сто в обе стороны. Ее окаймляла густая трава и ивняки, но на самом песке не росло ни былинки. Он блестел и проседал под моими ногами, так что мне невольно вспомнились кучи сухих панцирей скарабеев в том уголке Дуата, где боги заточили Апопа. Н-да… не ко времени я о нем вспомнил.

– Здесь же ничего нет, – сказал я подавленно. – Ни развалин, ни тропинок, ни огородов… Вообще ничего.

– Смотри внимательнее, – сказал Бес, указывая на реку. На пустом пространстве размером примерно с футбольное поле то там то сям торчали купы сухих тростников. Чуть приглядевшись, я понял, что это вовсе не тростники, а торчащие из земли гнилые доски и покосившиеся жерди – все, что осталось от простеньких хижин. Я подошел к самой реке. В нескольких футах от берега вода была настолько мелкой и прозрачной, что я разглядел на дне рядок оплывших саманных кирпичей – остатки фундамента, которые река постепенно заносила илом.

– Неужели вся деревня утонула?

– Река поглотила ее, – кивнул Бес. – Нил стремится смыть зло, которое здесь свершилось.

Я поежился. Затянувшиеся раны в плече опять болезненно запульсировали.

– Если в этом месте столько зла, почему Искандар решил спрятать Зию именно здесь?

– Хороший вопрос, – хмыкнул Бес. – И если хочешь найти на него ответ, тебе придется слазить в воду.

Услышав это, я едва подавил в себе желание развернуться и опрометью броситься назад к грузовику. Последний раз, когда мне пришлось залезать в реку – а именно в Рио-Гранде в Эль-Пасо, – дела обернулись скверно. Нам пришлось драться с богом крокодилов Собеком, и в конце концов мы едва унесли ноги. А здесь-то не Рио-Гранде, здесь Нил… и египетские боги, а также монстры чувствуют себя тут гораздо привольнее.

– А ты что, не полезешь? – спросил я Беса.

Тот недовольно дернул уголком рта.

– Ты же знаешь, боги не любят проточной воды. Она ослабляет их связь с Дуатом…

Видимо, на моей физиономии отразилось такое уныние, что он тяжко вздохнул и проворчал:

– Ну ладно, ладно. Я с тобой.

Не дожидаясь, пока страх пересилит мои намерения, я ступил одной ногой в воду и тут же провалился по щиколотку.

– Вот пакость. – Собравшись с духом, я пошлепал по мелководью, чавкая, как жующая свою жвачку корова, и досадуя, что так плохо подготовился.

Меча у меня не было – он остался в Санкт-Петербурге, и призвать его обратно я не мог. Скорее всего, русские маги расплавили его или уничтожили иным способом. Правда, у меня был при себе жезл, но он больше подходит для защитных заклинаний. Если мне придется атаковать, я окажусь в затруднительном положении.

Я выдернул из грязи старую жердину, чтобы ощупывать ею дно, и мы принялись на пару с Бесом лазить вдоль берега, пытаясь найти хоть что-нибудь полезное. Время от времени мы натыкались на груды кирпичей, иногда на уцелевшие куски стен. Нащупали в тине даже несколько черепков какой-то глиняной посуды. Насколько я помнил, Зия говорила мне, что ее отец погубил деревню, случайно выпустив на волю жуткого демона, заточенного не то в глиняной статуэтке, не то в кувшине. Может, эти черепки были как раз те самые?

Пока на нас никто не нападал, разве что комары. Никаких ловушек мы тоже не обнаружили. Правда, каждый всплеск воды заставлял меня вздрагивать при мысли о крокодилах (совсем не таких симпатичных и добродушных, как наш белый Филип Македонский, оставшийся дома в Бруклине) или здоровенных зубастых рыбах-тиграх, которых Зия однажды показала мне в Первом Номе. Я представил себе, как они сейчас плавают вокруг меня, прикидывая, какая из моих ног вкуснее.

Краем глаза я иногда замечал рябь на воде или маленькие воронки водоворотов, как будто под водой за мной действительно кто-то плыл. Я громко плюхнул жердью по воде, но никто так и не показался.

Мы без всякого толку возились здесь уже целый час. Солнце почти село. Я мрачно размышлял о том, что времени на дальнейшие поиски Зии практически не осталось и что нам придется возвращаться к машине и ехать в Александрию, чтобы успеть утром встретиться там с Сейди. А всего через сутки, когда наступит следующий закат, начнется время равноденствия.