Огневица

– Еще раз ляпнешь что-то такое… Еще раз надумаешь опозорить меня… Выдеру так, что ни один знахарь не поможет. Всю спину порву. Будешь лежать на руках у матери и медленно дохнуть. Только подумать посмей. Я узнаю. Я всегда знаю, о чем ты думаешь, маленькое отродье. А если Зване скажешь – и ее изведу.

Мужчина, показавшийся огромным и страшным, словно выползшая из Серой Чащи навь, наклонился к Бояне, и она отшатнулась от него, как от дикого зверя.

– Это все мать твоя виновата, гнилая кровь! Не смогла сына мне принести, зато тебя выродила. Говорили мне…

– Хват? Когда ты вернулся? – раздался слабый голос Званы.

Бояна повернулась к ней, открывая рот, но пошатнулась, наткнувшись на горящий злым диким огнем взгляд отца, и захлебнулась непроизнесенными словами.

– Только что, – неохотно отозвался Хват, медленно отводя глаза от ненавистной дочери.

Небрежно кивнул жене, кутающейся в толстый пуховый платок, наконец отлепился от двери и прошел мимо, будто ненароком увернувшись от просительно протянутых тонких пальцев. Звана постояла мгновение с поднятой рукой, а потом уронила ее вдоль тела, продолжая смотреть вслед мужу помертвевшим взглядом. Наконец она вспомнила о Бояне. Охнула и обхватила лицо девочки, на котором наливался чернотой синяк во всю щеку.

– Что стряслось?!

«Если матери скажешь…»

– Споткнулась я. Хрычовка напугалась, лягнула со всей дури. Молоко жалко, – Бояна страшно боялась, что мать догадается, отчего у нее прыгают губы, но та, видно, решила, что от боли, и засуетилась вокруг дочери, причитая и вытирая мигом навернувшиеся слезы. Бояна глубоко вздохнула, загоняя страх поглубже, и робко улыбнулась Зване. – Уже почти не болит. Пойдем в избу, мам, тебе нельзя долго на холоде.

– Пойдем, пойдем, конечно, надо отцу еду разогреть, замаялся, поди, в дороге, – заторопилась мать, а Бояна споткнулась на пороге при упоминании Хвата и на мгновение, всего на мгновение всем сердцем отчаянно возжелала когда-нибудь…

Ну хоть когда-нибудь…

Стать сильнее его и наконец рассчитаться за все, что он совершил.

* * *

– Я так и не стала ни сильнее, ни храбрее, – Бояна сжимала колени, невидящим взглядом уставившись в никуда. – Я не спасла маму – она умерла от лихорадки спустя месяц. Мы с отцом стали жить вдвоем. Я почти перестала спать, все время ждала, что он ночью придет ко мне. И однажды так и случилось.

Слушая рассказ Бояны, Храбр думал лишь об одном. Что с радостью вернул бы душу ее отца из Подземного мира, чтобы еще раз, медленно, убить его снова.

Бояна отерла глаза и усмехнулась – невеселой, тяжкой ухмылкой. Храбр отдал бы жизнь за то, чтобы никогда не видеть ее на лице темноволосой девушки, но прошлое нельзя ни вернуть, ни поправить. Только принять его уроки и найти в них силу жить дальше, не оглядываясь.