Огни Камелота (СИ)

Когда Артур покидал цитадель намеренно и запланированно, он всегда старался уладить большинство дел или отложить их до своего приезда, чтобы двойные обязанности не сваливались на его жену неподъемным грузом. Так что распорядок дня у Гвен мало изменился. Первым делом она спустилась на кухню, чтобы проверить ее работу и открыть погреба, ключ от которых хранился только у нее. Затем навестила архивариуса Джеффри и прочитала весь список новых книг, доставленных в библиотеку, де-юре – на предмет запрещенной литературы, де-факто – еще и в поисках книг, которые могла бы почитать.

В свое время, когда Моргана узнала, что ее служанка умеет читать, она стала брать в библиотеке книги не только для себя, но и для нее. Гвен еще помнила те вечера, когда подопечная короля по самому ее виду понимала, что она дочитала книгу. “Как вы узнаете, миледи? – спрашивала она. – Я же ничего не говорила вам!” Моргана добродушно смеялась и отвечала: “У тебя всегда такой смущенный вид, когда ты дочитываешь книгу. Такой вид, будто очень хочется обо всем рассказать всему свету, и тебе за это стыдно.” Она смотрела своей служанке в глаза, выискивая их под копной черных волос, и говорила: “Расскажи мнЕ, Гвен”. И улыбалась этой своей собственной улыбкой, в которой была чистая доброта, без примесей, без хитростей. Эта улыбка прямо и честно обещала добро. Только Моргана умела так улыбаться.

И Гвен с удовольствием рассказывала ей все, что накапливалось в голове и в сердце. О том, какой дурак этот рыцарь в романе, и как она не завидует принцессе, о том, какой милый пастух со своей дудкой был описан в седьмой главе, и какая у него жестокая мать. Она захлебывалась эмоциями, подбадриваемая улыбкой своей госпожи, всегда находившей кучу интересных тем для обсуждения в любой книге. А потом она усаживалась рядом, и Моргана рассказывала ей о своей книге – всегда с иронией и легкой грустью. Она не любила трагические концы, они всегда невольно расстраивали ее, и когда Гвен это заметила, она стала вслух придумывать для таких книг другие концовки. Моргана поднимала голову, внимательно слушала ее фантазию и снова радостно улыбалась, говоря, что такая концовка ей нравится куда больше.

Гвиневре дико не хватало этих вечеров. Она продолжала читать, потому что сначала ей выдавали книги с разрешения Артура, а потом она стала королевой, в обязанности которой входила проверка библиотеки. Иногда, особенно увлекшись книгой, она рассказывала о ней мужу – так же захлебываясь, осуждая и гордясь, критикуя и обожествляя. Артур слушал внимательно, вставлял пару шуток и каждый раз говорил, что она очень красивая, когда загорается какой-нибудь книгой. Это было не то. Дело было не во взаимопонимании, нет, просто ей нужна была Она. Ей нужна была Моргана.

И это Артур понимал.

Покои бывшей подопечной короля Утера были заперты, и Гвен видела, как порой, когда ее муж проходил мимо коридора, уводившего к этим покоям, ему очень хотелось развернуться и пойти прямо туда. И встретить не пыль и мертвую, злую пустоту, а возмущенный взгляд черноволосой красавицы, язвительно спрашивающей, что ему понадобилось в такой час в ее комнате. Она замечала, как ему хочется видеть ее на трибуне во время турниров и рядом с троном во время посольств. Поэтому когда однажды Гвиневра спросила у него, где ключ от покоев Морганы, Артур просто отдал ей этот ключ, не спросив, зачем.

Гвен пришла в эти покои, едва не задохнувшись от воспоминаний. Комната была такой грязной и пыльной, какой никогда не была, когда здесь жила их хозяйка, потому что она, ее служанка, драила тут каждый уголок. Поддавшись этим воспоминаниям, Гвен около недели ходила в покои бывшей хозяйки, чтобы прибраться и каждый день приводить их в порядок. Но в итоге лишь осознала, что относится к этой комнате, как к комнате покойной, а Моргана не умерла. Она предала их. Она предала брата, что улыбался ей, сняв шлем после очередного выигранного турнира. Она предала служанку, что верно ждала ее, расстроенную грустной концовкой книги, чтобы своим неумелым крестьянским языком переделать трагедию в счастливую сказку. Она предала Камелот, нежно баюкавший ее каждый вечер нехитрыми напевами каких-нибудь приезжих музыкантов и будивший с утра звуками закрывавшегося базара. Она предала их всех и прежде всего – себя. Она не заслуживала, чтобы Гвен приходила сюда, как побитая собака, и натирала ей полы, ожидая снова увидеть ее за ширмой, после всего, что она сделала. Так что Гвен просто молча вернула ключ и вместе с мужем старалась не поворачивать головы в до боли знакомый коридор.

В библиотеке она просидела до обеда, пока ее не оторвал от нового романа один из оставшихся в замке рыцарей, недавно посвященный сэр Гахерис.

- Ваше Величество, – сказал он, почтительно склоняя голову, но Гвен заметила, что у него подрагивали уголки губ, будто он только что сильно смеялся. – Вас ожидают лорд Вимон, лорд Осберт и лорд Рослин в Зале Советов.